– Там на весь город один священник – отец Себастьян. Он служит в церкви Святого Томаса. Ему…

В этот миг до них донёсся голос Роберто:

– Сестра Тереза!

– Мне пора, – Катрин обернулась на хозяина лодки, словно бы давая понять, что ей нужна ещё минута. Женщина снова развернулась к отцу Гонсало: – Благословите, святой отец!

Тот перекрестил её на дорогу.

– Идите с миром, дочь моя… И да поможет вам Господь в вашей святой миссии!

Катрин чуть усмехнулась, и резко обернувшись, отправилась по причалу к лодке. Сеньор Маркес подал ей руку, и она ступила на качающуюся палубу.

На какой-то миг мадам Франсёр показалось, что позади неё мелькнула тень собаки, прыгнувшей в лодку. Она обернулась, но никого не увидела.

Примерно в то же время, как из Колонии-дель-Сакраменто вышла легкая парусная лодка бразильцев, к порту Буэнос-Айреса подходило почти такое же одномачтовое суденышко.

Две знатные дамы в черных мантильях – юная графиня Нахера и её кузина донья Фелисса, сидящие на корме судна, переживали, что омерзительный запах тухлой рыбы, которым была пропитана палуба, намертво въестся в их новые платья, которыми они обзавелись в Санта-Фе.

На лицах обеих женщин, разглядывающих панораму приближающегося города, было написано разочарование.

Этим холодным, пасмурным и ветреным днём Буэнос-Айрес, не блиставший ни красотой, ни богатством архитектуры, казался убогой пародией на столицу провинции. Центром его была крепость, предназначенная для защиты от атак с моря. Само поселение уже разрослось, и за пределами стен форта по побережью можно было видеть добротные дома и убогие хижины местных портеньо[39].

На испанский манер полное название города было очень длинным – Суидад де Ла Сантисима Тринидад у Пуэрто де Ностра де Санта Мария де лос Буэнос Айрес, что переводилось не иначе как «Город Пресвятой Троицы и Порт нашей Госпожи Святой Марии Добрых Ветров». Но местные жители именовали его для краткости просто – Буэнос-Айрес или Порт Добрых Ветров.

Накрапывал дождь, и это ещё больше усиливало уныние дам.

– Совсем не это я хотела увидеть, когда мы выезжали из Лимы, – вздохнула юная донья София.

– Я говорил вам, моя дорогая, чтобы вы оставались в Лиме, – граф Нахера обернулся в сторону супруги.

Этого человека среднего роста нельзя было назвать красавцем, но когда он смотрел на юную жену, его суровое, каменное лицо мгновенно теплело.

Графиня фыркнула, пытаясь поплотнее закутаться в промокший от мелкой мороси плащ. Сеньора уже мечтала поскорее выбраться из вонючей лодки и прийти куда-нибудь, где можно согреться.

– Мы думали, что Буэнос-Айрес гораздо больше, – мягко пояснила её дуэнья[40]. —Всё-таки это – столица провинции.

– Если мне не изменяет память, тут население – всего полторы тысячи человек, – ухмыльнулся граф.

– Не считая женщин и детей, – уточнил отец Ксаверий, сидящий на носу.

– Да-а-а, – многозначительно протянул Нахера, внимательным взглядом военного осматривая неприглядную панораму города.

Фортификационные укрепления на берегу были невысокими, но уже довольно крепкими, каменными, так как первую крепость, сделанную из дерева, сожгли английские каперы еще в прошлом веке. С бастионов можно было заметить пушки.

Дон Хулио повернул голову в сторону залива. На волнах покачивалось три корабля. Это были каравелла-ретонда[41] и два галеона[42].

Будучи не только военным, но и опытным мореплавателем, граф нахмурился. Каравеллы – прошлый век флота. Ещё лет тридцать назад, когда он был мальчишкой, они были в ходу, но теперь уходили в небытие, уступая место более современным типам судов.