– В хирургию ее срочно! Там травматический разрыв селезенки. В лучшем случае. По симптоматике – аппендицит… Может, совпадение? Какая сейчас дежурит?

– Так Иоанна Кронштадского. Довезем быстро, пока не…

– Типун тебе на язык, – одергивает врача медсестра. – Девчонка молодая, красивая. Маленькая такая, как Дюймовочка. Петрович, поехали!

Мне снова становится жарко… Капли пота набухают на висках и ползут по спине. Дергаюсь, пытаясь снять мокрую, рваную куртку, но ничего не получается. Сил нет…

– Погоди, милая… Въезжаем во двор. Сейчас тебе помогут.

Двери машины шумно распахиваются. Меня перекладывают на носилки и куда-то везут.

Наконец, лабиринт коридоров кончается. Глубоко дышу, пытаясь прогнать подступившую тошноту, и смотрю на белый потолок.

– Что тут у нас? – вздрагиваю от хлопка двери и знакомого голоса за спиной. – Пациентка в сознании? Это… Дана, кажется? Это вы?

– Больно… – хриплю я, всматриваясь в пронзительные, синие глаза Чеслава Ланга…

3. Глава 3.

Чеслав.

Так я и думал, что день будет дерьмовым… Зря Ксюша пожелала мне удачи.

«Удачи тебе, Чес… Пусть сегодня никто не заболеет».

В такие дни обязательно что-то случается… ДТП с кучей пострадавших, драка между сокамерниками в СИЗО или покушение на убийство.

Случай Даны не относится ни к одному из перечисленного мной, но все же… Разрыв селезенки, аппендицит… Какой идиот заполнял документы?

Если бы она поступила минутой позже, меня тут не было, а так… Не знаю, повезло ли ей оказаться в моих руках?

– Чеслав Александрович, ваша смена ведь закончилась, – щебечет дежурная медсестра Катя. – Бирюков уже на месте, я спрашивала. Я домой уйду… Вы, как хотите, я ассистировать не буду, потому что…

– Останьтесь, пожалуйста, – слабо протягивает кареглазая.

Дурацкая презентация до сих пор стоит перед глазами. Ее ушлепок-муж и дылда белобрысая… Кажется, подруга? У нее сейчас в душе чудовищный раздрай… Одиночество, бессилие, тоска… Я, как никто понимаю ее чувства.

В ее взгляде – пустота и мольба, проблески доверия. Она цепляется за хрупкую соломинку, способную удержать ее от пропасти – просит поддержки у кого-то знакомого, пусть и недавнего…

– Катя, иди. Кто из медсестер заступил в ночную? – забираю из ее рук карту.

– Валя, кажется.

У Даны не карие глаза – янтарные, как у тигра, а взгляд пристальный… даже сейчас, когда ей чертовски больно.

– Что чувствуете? Боль тянущая или опоясывающая, покажите, где конкретно болит?

– Я… Живот… Он весь болит. Еще бок, бедро, но там меньше, – сглатывает она.

Ее сегодня весь день обсуждали… Врачи, медсестры. Ирка из реанимации хихикала по углам, в красках рассказывай о красноречивой беседе между мужем Ермаковой и ее лучшей подругой. И никто, никто, понимайте, не остановил ее треп… Потому что это нормально так жить – врать и изменять, предавать… Мда.

– Вы меня хорошо слышите? Видите?

– Да, но гул в ушах есть… Что со мной, доктор?

– Сейчас я осмотрю вас. Сделаем УЗИ и решим дальнейшую тактику лечения.

– А вы… вы будете меня оперировать?

– Ну, вы же попросили меня остаться? – присаживаюсь на край кровати и смотрю на нее.

Жаль мне ее… Разбитую, потерянную.

– Мне нужно сообщить кому-то, что вы здесь?

– Н-нет…

– Хорошо, я поставлю вопрос по-другому: кто принесет вещи и посуду? Тапочки и зубную щетку, в конце концов?

– У меня есть кое-что в сумке…

Беру свои слова обратно – молодой врач скорой не идиот. У Ермаковой действительно аппендицит и разрыва селезенки. Оба диагноза друг с другом не связаны. Скорее всего, удар ускорил воспалительный процесс в аппендиксе. Если бы его не было, Дана обратилась в больницу чуть позже – завтра или послезавтра. А так…