Поднимаюсь в квартиру, учуяв потрясающий аромат. Открываю дверь своим ключом и вхожу, напуская на себя строгий вид.

– Привет, устал? – встречает она меня в коридоре.

Поднимается на носочки и целует в уголок рта, обдавая ароматом ванили, уюта и своим, ставшим привычным запахом.

– Есть немного, – кисло протягиваю.

– Садись на пуф, – улыбается она.

– Зачем?

– У меня подарок.

– Ну, вот. Сел.

Дана присаживается на колени и надевает на мои ноги какие-то вязаные… пинетки сорок пятого размера. Не выдерживаю – широко улыбаюсь, встречая ее полный ворога взгляд.

– Класс. Подошли. Чеслав, я нашла в шкафу Леры коробку с пряжей. Ты не злишься? Вот… Связала тебе…

– Пинетки?

– Чувяки. Моя бабуля именно так их называла. Или следки. Полы холодные, а отопление еще не включили.

Откуда она взялась… такая? Сижу, как дурак – в строгой рубашке и следках бордового цвета. И мне так тепло… Давно так не было.

– Спасибо, – тянусь к ее щеке и целую сам.

Дана краснеет и устремляется в кухню. Гремит посудой и кастрюлями, суетится.

– Садись ужинать. Только руки помой.

– Петр сделал все необходимое?

– Да, он решил перестраховаться и сразу составил иск в суд. Досудебная претензия это…

– Это фигня, я согласен, – отвечаю, расстегивая пуговицы рубашки. – Я в душ, буквально пять минут. Устал как собака. Три операции, консилиум.

– А я ведь тоже училась в медицинском университете, но…

– Как? И ты молчала? Глупышка, как же так? Дана, почему ты бросила учебу?

– Влюбилась. Долгая история. За моими плечами четыре года учебы. Так что медсестрой я могу работать.

– Тебе обязательно нужно восстановиться. Как ты на это смотришь? – сжимаю ее плечи, сам не понимая, чему радуюсь. Наверное, нашим общим интересам?

– Не знаю, Чес… Смогу ли я?

– Ну это лучше, чем работать в конторе по продаже камер, ведь так? Дана, у тебя есть опыт работы?

– Конечно, небольшой, но… Я проходила практику в отделении реанимации.

– Давай мы вернемся к этому разговору позже, ладно? Кстати, завтра мы едем к Зинаиде Андреевне в органы опеки, а потом… Надо же подать заявление в загс, или ты забыла? – добавляю чуть тише.

– У меня завтра кое-какие планы, – краснеет Дана.

Опускает взгляд, не решаясь рассказать правду. Наверное, речь о салоне красоты? Или она решила прошвырнуться по магазинам без меня?

– Хорошо. Планы на весь день?

– Чес, я… Давай я позвоню тебе после обеда.

– Договорились.

Андрюша.

– О, мамуля. Наша очередь, – дрожащим шепотом произношу я, завидев наш номер на табло.

Сегодня квартира станет маминой, а Левицкий останется с носом.

– Идем, сынок. Я вот думаю… Может, продать квартиру и вложить деньги в строительство? Нам хватит на две однушки в центре. А ты поживешь у меня. Как тебе идея?

– Мам, я не против.

– Любку эту гнать надо…

– Не время пока. Давай завершим все с квартирой, а потом и будем планировать.

Мама деловито присаживается на свободный стул, а я стою рядом. Не могу сидеть от волнения… Неужели, все у меня получилось? Неделю назад я оформил дарение на квартиру через МФЦ. А сегодня мама получит документы. Станет ее полноправной хозяйкой.

– Мамуль, паспорт достань.

– Не требуется, – разводит руками регистратор. – Вам отказано в регистрации. Есть обременение, наложенное судом.

– К-как? Кхм... Хр... – из моего горла вылетаю нечленораздельные звуки. – Какое еще обременение? Я за коммуналку не заплатил?

– Судебное разбирательство о разделе имущества, – пищит девчонка, сканируя экран. – Тут и дата заседания назначена. Андрей Валерьевич, что же вы так…

– Квартира моя! Какой раздел имущества? Я ее единоличный собственник.