12. 11.

Никто из нас ничего не говорит, а я пользуюсь этим моментом и, вцепившись в локоть Матвея, быстро отхожу в сторону, подальше от девочек.

Мне плевать, что подруги приходят в шок, от того, что я ничего не сказала и просто отошла — мне важно только одно: выяснить зачем он приехал?

— Привет, — спокойно здоровается Матвей. — Это тебе, кстати, — вручает мне букет и на его красивом лице появляется ленивая улыбка.

В горле резко становится сухо и противно. Почему он такой спокойный и расслабленный, в то время как я, натянутая пружина?

— Спасибо, — принимаю цветы, а противная мысль, что никогда мне еще никто таких не дарил, делает только хуже. Они безумно красивые и дорогие. Я готова расплакаться от переполняющих эмоций. — Что ты здесь вообще делаешь?

Черт. Он так близко. Чувствую приятный запах одеколона и теряю остатки здравого смысла.

Сегодня утром меня стошнило, когда Назар перед уходом напшикал на себя одеколон, который ощущался по квартире, как дихлофос, а тут, готова прижаться к отцу моего ребенка и вдыхать его запах. Что за мистика?

Почему так хочется провести ладонью по его щеке, коснуться губами его губ и позволить себе представить, что я его? Почему так много ненужного “хочу” у меня в голове? Они мешают думать.

— Мне хотелось сделать тебе сюрприз. Только не говори, что ты меня стесняешься.

— Я не люблю сюрпризов, Матвей.

В целом так и есть. Но этот жест с цветами и эффектным появлением все равно нравится, пусть и никогда ему в этом не признаюсь.

— Это твои подруги? — кивает туда, где стоят девочки, игнорируя мое настроение, как и слова.

— Да.

— А что у них такой вид, словно они стали жертвами гипноза?

Смотрю через плечо на вытянутые лица и огромные глаза девочек, и еще больше начинаю нервничать. Почему они до сих пор стоят и смотрят? Скорее всего, завтра меня ждет допрос с пристрастием и отличная взбучка. Подруги ведь так не поступают, а я просто ужасная подруга.

— Машина у тебя красивая, вот и смотрят, — грублю в ответ, понимая, что Матвей снова дурака валяет. Он далеко не глуп, чтобы не заметить как на него смотрит противоположный пол, зачем очередной раз указывать на свою неотразимость и исключительность?

По лицу вижу, что ему нравится моя реакция — улыбается одной стороной лица и на правой щеке появляется ямочка. Ненавижу ее. Ненавижу его. Нагло вру себе.

Так, что-то меня уже конкретно потряхивает, пора заканчивать этот цирк и идти домой.

— Зачем ты приехал, Матвей? — снова спрашиваю я.

— Хотел тебя подвезти домой.

— Я могу сама добраться.

Пытаюсь отзеркалить его улыбку. Пусть думает, что я совсем о нем не думала и не переживала.

— Можем прогуляться? Подышать воздухом? Хочешь на набережную поедем? — засовывает руки в карманы и ведет себя так, будто он снова полностью контролирует ситуацию и меня в придачу.

— Зачем? — твердо стою на своем, гордо задрав подбородок.

Не знакомая эмоция появляется на его лице, а затем Матвей наклоняется ниже, практически не оставляя пространства между нашими лицами.

— Тебе нужно больше находиться на свежем воздухе, Маша. Ты бледная и худая. Ты вообще вес собираешься набирать?

Щеки от близости вспыхивают, а по телу проходится табун предательских мурашек.

Он так говорит, словно я специально. Может все дело в том, что меня тошнит постоянно, и еда толком не задерживается в желудке, чтобы прибавить мне вес? Но откуда это знать Матвею?

— Ты очень наблюдательный, — специально делаю шаг назад, сильнее обнимая букет. Сейчас он — мой щит, и я использую его на максимум. — Но я устала и хочу домой.