Такими темпами к вечеру я готова была умолять о диване. Ноги гудели. От передозировки счастьем весь мозг превратился в сладкую вату.

Нужно было хотя бы себе признаться, что больше не могу, что сердце не выдержит больше счастья, чем уже есть! Но красивое вечернее платье с вырезом на спине не могло ждать никакого другого раза.

— А какой хотя бы повод? — уточнила я, когда мы подъезжали к ресторану.

— Недавно моя компания выиграла в суде одно громкое дело. Заказчик решил отпраздновать.

— Так это будет праздник в твою честь?

Скромности моего мужа оставалось только поражаться.

— Мы все хорошо потрудились. Я, Паша и остальные.

— Мне так стыдно, что я не знала. — От досады хотелось сквозь землю провалиться. — Даже не поздравила тебя.

— Ты сама как подарок. Настоящая шкатулка с сюрпризами.

Никита ласково погладил мое колено. По-хозяйски скользнул ладонью вверх по бедру. До резинки чулок. После чего с шумным выдохом сквозь зубы убрал руку.

— И что мне нужно будет делать?

Кожа на бедре загорелась словно от ожога, а дыхание сбилось.

— Все то же самое, о чем мы договаривались утром. — Никита остановил машину и сам отстегнул на мне ремень. — Твоя задача — портиться. Красиво и ярко.

— И ты мне позволишь всё?

Я, словно рыбак, ставший на тонкую льдину, осторожно сделала первый шаг.

— Конечно, родная.

Никита за затылок притянул меня к себе. Наплевав на помаду, жадно поцеловал. Лишь потом добавил:

— Только смотри, чтобы твой муж не умер от ревности. Чувствую: я могу.

Лучшее напутствие и придумать было сложно. Ловя на себе восторженный взгляд Никиты, я выпорхнула из машины. Будто на крыльях, взлетела по ступенькам в ресторан. Ощущая кожей, как десятки людей глазеют в сторону нашей пары, вошла в зал.

Ни в день своего восемнадцатилетия, ни на собственной свадьбе я не чувствовала себя рядом с Никитой настолько уверенно. Мы так и не стали мужем и женой во всех смыслах, но сейчас, здесь этот шикарный мужчина был только мой.

Голова кружилась от такого счастья. Все гости, от высокомерного старика с крючковатым носом до полуголой девицы, прилипшей к Павлу, казались милыми и добрыми. И лишь в середине вечера, когда в дамской комнате со мной познакомилась какая-то Кристина, на сердце поселилась тревога.

Никита обещал «доброжелателей». После горького разговора с СанСанычем я была уверена, что принудительное «открытие глаз» закончилось.

Но как же я ошибалась!

***

Поначалу незнакомка даже не глянула в мою сторону. Словно я часть интерьера, она равнодушно проплыла мимо. Поправила салфеткой макияж. Алой помадой подкрасила губы. И только на обратном пути, у двери, вдруг остановилась.

— Очень красивое платье, — неожиданно сказала она. — Соблазнительно, и в то же время никакой вульгарности. Он помогал выбирать?

— Простите... Вы мне? — Я удивилась.

— А здесь есть кто-то еще? — Женщина демонстративно обвела взглядом комнату.

— Тогда я не понимаю, о чем вы?

— Не о чем, а о ком. О Никите, — как полной дуре фыркнула незнакомка. — Это платье... Оно полностью в его вкусе. Первую жену он наряжал примерно так же. Искушающая невинность. Ей, кстати, не шло. Смотрелось как с чужого плеча. А вам очень подходит.

— Вы ошибаетесь. Это платье я выбрала сама.

Резко захотелось уйти. Если бы собеседница не стояла сейчас у двери, я бы ни на секунду не задержалась.

— Конечно-конечно! Под его чутким руководством. — Дамочка отмахнулась. — Я это столько раз проходила, что даже могу рассказать, в какой позе он сидел возле примерочной и что именно сказал, когда вы вышли.

Я не поверила ни единому слову этой женщины, но внутри все странно похолодело.