Я же нагибалась, когда ставила противень в духовку. Щеки опалило жаром, а сердце провалилось в пятки. Я скосила взгляд, просчитывая быстрые пути отступления. 

Стоило попытаться.

Рванула вдоль окон, обегая барную стойку с другой стороны. Но, видимо, именно в побеге и был мой самый главный просчет, так же как и с Ярославом. Мир в считаные мгновения оказался рядом и, схватив меня, плотно прижал к себе. 

Мужчина уткнулся носом мне в шею и шумно задышал. А я ждала, когда же мне станет противно или страшно, но не было ни того, ни другого. Наверное, в моей голове за последние два дня что-то и правда сдвинулось, потому что сейчас в крови бушевал какой-то ненормальный азарт.

Мне внезапно понравилось то, как Соколов тесно прижимался ко мне, ощущение его каменных мышц и шершавых ладоней на моих бедрах.

Пальцы Соколовского плавно заскользили по моим ногам, постепенно задирая футболку все выше и выше, а я пыталась сделать хотя бы несчастный глоток воздуха, но у меня ничего не получалось. Потому что неожиданно для самой себя я почувствовала тепло, так необходимое мне все это время. 

От Мирослава шел жар, опаляющий мои бедра. Мне показалось, что я вот-вот сгорю дотла, ведь я знала, что должна оттолкнуть мужчину, отстоять свою точку зрения и свои права, а не плавиться воском в его объятиях. 

Но вот одна рука мужчины поднимается вверх и начинает рисовать что-то на моих ребрах, а вторая, напротив, спускается вниз и поглаживает внутреннюю сторону бедра.

Я в отчаянии прикрыла глаза. 

Мне захотелось закричать, в первую очередь на саму себя. Но что-то внутри меня жаждало острых ощущений, это что-то заставило меня притаиться и замереть в ожидании. 

Мирослав начал осыпать мою шею поцелуями, и я выгнулась ему навстречу. От вороха мурашек, бегающих по всему телу, я словно сошла с ума. 

Или все дело было не в мурашках? А в языке Мирослава, которым он сейчас облизывал мое ушко. А может, в том, что мое тело зажило собственной жизнью, как в лучших романах о любви, и предало собственную хозяйку.

— Значит, Самойлов мне наврал, — шепнул Соколов мне на ухо и заставил подавиться собственным стоном, который уже готов был сорваться с губ.

Слишком все было остро и необычно.

Мужские руки двигались так быстро и держали так крепко, что я не могла прийти в себя. Не успевала. У меня не было на это ни единого шанса.

Губы Мирослава с какой-то лихорадочной скоростью осыпали мою шею поцелуями. И я все глубже и глубже погружалась в эту пучину чего-то неизведанного. 

А я ведь думала, что Мирослав не такой. Он показался мне расчетливым и спокойным. Тем мужчиной, который сначала спланирует десять шагов вперед, потом шагнет лишь один раз и опять начнет планировать. Сейчас же он обрушился на меня как стихийное бедствие, разрушая до основания. 

И я дрожала в его руках. Уже дрожала. Но самое главное — запах… От Мира не пахло никакими мужскими духами. Я чувствовала лишь запах морской свежести, тот самый, которым пахла его футболка, тот самый, который мне так понравился.

Я попыталась сдвинуть ноги и все же отступить. Но Мир накрыл ладонью мое лоно, и я задохнулась.

— Не спеши. Мира-а-а, ты такая манящая... А теперь убегать вздумала, — его голос стал настолько низким и хриплым, что я с трудом разобрала слова. 

Вторая рука мужчины накрыла мою грудь и стала медленно ее поглаживать, тогда как его средний палец там,внизу, начал поглаживать истекающие соком складочки. 

Как? Как и когда он там оказался? В такой близости ко мне?

— Соколов, — с трудом выдавила из себя, предприняв еще одну слабую попытку вырваться.