Эрнст Иоганн Бирон (Бирен) (1690–1772) происходил из небогатого, но старинного рода курляндских дворян, первые упоминания о котором восходят к XVI веку. Бироны всегда были сторонниками сильной герцогской власти, чем вызывали неприязнь к себе со стороны курляндского дворянства, желавшего свобод и привилегий, как у польской шляхты. Один из предков Эрнста Иоганна заведовал герцогской конюшней, что впоследствии породило сплетню, будто фаворит Анны был сыном конюха. Этот домысел нашел отражение и в трудах некоторых профессиональных историков.

В отличие от двух своих братьев, сделавших военную карьеру в русской и польской армиях, Эрнст Иоганн желал для себя партикулярной службы и был послан родителями в Кенигсбергский университет. Но учеба мало привлекала молодого дворянина, ему больше нравились другие стороны вольной студенческой жизни – пирушки, попойки, карточная игра. Бирон отличался горячностью характера и однажды в пьяном виде убил часового, но смог потом оправдаться. Университетского курса он так и не закончил, но до конца жизни сохранил привитый ему в стенах этого учебного заведения – одного из лучших в Европе – дух свободомыслия и раннего либерализма, был чужд суеверий и проявлял удивительную для своего времени веротерпимость.

Оставив Кенигсберг, Бирон попытался определиться на службу в России, но не смог найти себе места. Некоторое время он перебивался случайными заработками и подачками. Не любившая Бирона княгиня Наталья Долгорукая в своих записках утверждала, будто он даже занимался сапожным ремеслом и сшил ее дяде модные европейские сапоги.

Не найдя счастья в столице России, Эрнст Иоганн вернулся в Курляндию. Здесь в возрасте 28 лет в 1718 году благодаря покровительству друга семьи Кейзерлинга он получил скромное место при дворе герцогини Анны Ивановны. Анна сразу же обратила внимание на молодого привлекательного дворянина, умного, рассудительного и уже много повидавшего в жизни. Но тогдашний ее фаворит Бестужев поторопился поскорее избавиться от потенциального соперника. Через шесть лет, когда влияние Бестужева ослабело, Бирона снова вернули ко двору, с тех пор он больше не разлучался с вдовствующей государыней, будучи ее другом, любовником, советником и главным защитником ее интересов. Анна ценила своего фаворита во всех его качествах и покровительствовала также его супруге и троим детям (двум сыновьям и дочери).

Бирон был нужен Анне. Его рациональный ум, талант администратора, знания и опыт восполняли нехватку таких качеств у самой государыни, которой, к ее счастью, хватило природной мудрости и чутья сделать ставку именно на этого человека. Когда Анна поехала в Россию, чтобы занять императорский престол, она взяла с собой и Бирона. По случаю собственной коронации 28 апреля 1730 года она назначила его на высшую придворную должность обер-камергера «с рангом действительного генерала». При содействии Анны в том же году Бирон получил титул графа Священной Римской империи.

В 1737 году умер последний наследный герцог Курляндии Фердинанд фон Кетлер. По конституции герцогства оно должно было достаться польской короне. Но под давлением России курляндский сейм проголосовал за избрание на курляндский престол Эрнста Бирона, который с тех пор стал именоваться герцогом Курляндским. Польше пришлось с этим согласиться. Пока была жива императрица Анна, Бирон управлял своим герцогством из Петербурга, сохраняя верность России.

Современные историки в большинстве своем считают, что Бирон был эффективным правителем Российской империи. Он много и плодотворно занимался сельским хозяйством и стремился по возможности облегчить участь крестьян, оказывал покровительство способным русским сановникам, неоднократно спасая их от опалы и ложных обвинений. При нем действительно начало развиваться русское светское искусство. Бирон всячески препятствовал распространению суеверий, в том числе и в императорской семье, и прекратил целый ряд абсурдных следственных и судебных процессов «о волшебстве». Позднейшие обвинения Бирона в расхищении государственной казны так и не нашли подтверждения. Современники и потомки часто упрекали его в засилье иностранцев на придворных и военных должностях. Но все крупные сановники-немцы появились в России еще при Петре I, а Бирону хватило ума не тащить за собой в Петербург из Курляндии бывших друзей и сослуживцев.