«Мы не хотели вас убивать, – звучало у меня в голове, – Мы давно следили за вами, ожидая момента… Чтобы сблизиться…А вы прилетели в наш мир и просто убили нас…Неужели ничего уже нельзя сделать?» И вихрь закружил меня, поднял в воздух, и со всех членов моих словно сбросили тяжелый груз, давивший до этого… «Этот человек сможет нам помочь… Мы наделили его силой, чтобы стражи не причинили ей вреда…» После этих слов по моему телу прошла приятная истома, будто меня кто-то баюкал на огромных руках, и мне было хорошо и приятно…

Утро нового дня обрушилось на меня внезапно.

Я очнулась от ударов, сотрясавших дверь. С той стороны гуляла смерть – слышались крики тех, кто ещё вчера оставался в живых. Скоро они доберутся и до меня. Хлипкая дверь не выдержит могучих ударов.

Я затравленно оглянулась. Черт, ну кто же тут жил? Припаянная к стене кровать, столы-стулья и ни одного чулана или кладовой! Из-за одной из дверей на полу виднелась спекшаяся темно-коричневая лужа. Так что дальше я и не стала смотреть: мне хватило и того, возле неё виднелось огромное, высотой с тумбочку, будто хрустальное яйцо. Оно нежно светилось в пыльных лучах света, идущего из окон. Податливая скорлупа пошла рябью: кто-то, сидевший внутри яйца, копошился, готовясь вылезти наружу. Нет, мне не надо бояться тех, кто снаружи – потому что рядом со мной сейчас вылупится из яйца Ангел.

Я бросилась в глубь квартиры. Пробежав мимо зеркала, чисто машинально глянула в него. Но где я? Не может быть… Я не отражаюсь в зеркале! Куда делось мое тело?!

В ужасе, смешанном с интересом, я посмотрела туда, где должно быть моё туловище. Дотронулась невидимой рукой до невидимой замызганной джинсовки. Это сон или явь? Я, последний человек на Земле, глупая писательница и собирательница последних осколков жизни, именно я стала невидимой! Превратилась в сестренку Ангелов!

Забыв про все беды, я засмеялась и закружилась, воображая себя булгаковской Маргаритой; подобно ей по всему моему телу ощущалась необычная легкость. А что если…

Да! Я аккуратно подпрыгнула, после чего на несколько мгновений зависла в воздухе рядом с люстрой и аккуратно спустилась – всё по одному лишь мгновенному желанию. Дверь заходила ходуном: похоже, её выламывали, ударяясь об нее со всей сил с разбегу. Не теряя времени даром, я подхватила свой многострадальный шиповник и вылетела через окно вон.

Это было незабываемое ощущение! Меня охватывали смешанные чувства, словно я во сне. На всякий случай я укусила себя за палец – боль была вполне ощутимой. Это славно. Это значит, что я не сошла с ума и не умерла.

«Невидима и свободна!» Ветер с запахом бензина и гари врывался в легкие; солнце, проглядывавшее сквозь грязные облака, слепило глаза. Я была последним человеческим существом, одиноким, невидимым и свободным, единственной, кто увидел, во что превратилась и без того разбитая планета после нашествия Ангелов. Грязная река переливалась в солнечном свете, отражая масляные пятна. Одинокая серая земля казалась неудачной кляксой художника. Еще немного дымился последний в мире лес, вернее, бывший лес. Обугленные свечки стояли, словно вдовы на похоронах. Этот лес мы собирали по всей Евразии. Наверное, из всех живых и здоровых растений остался только мой шиповник.

Я сделала прощальный круг над нашим захолустьем и полетела на улицу Коперника. Почему? Я не знала. Словно что-то меня подтолкнуло. И я стала медленно планировать к хромированному зданию НИИ генетики, слушая где-то вдалеке лай и рыки Ангелов. Почему-то эти псины редко лают: за все время, что я их наблюдала, я слышала лай всего два раза.