— Прости… Это впервые, — тихо рассмеялся и взял её на руки. А когда уже хотел было выйти, она вновь похлопала по плечу и кивнула на длинную каменную столешницу между двумя раковинами.

Внутри не было раздражения. Скорее любопытство. Усадил её, прислонив спиной к зеркалу во всю стену. Она взяла щётку, сдёрнула упаковку и протянула мне, требуя зубную пасту. Серьёзно? Она очутилась в доме незнакомца, а её волнуют нечищеные зубы? Хотя… В памяти всплыли обрывки университетских лекций по психологии, на которых я постоянно спал, ведь это никак не могло помочь мне покорить этот мир! Мозгу, чтобы не впасть в панику, нужны привычные действия. Самые обычные и простые, возможно, это именно тот случай?

Девчонка быстро-быстро работала щёткой, а потом сплюнула пасту, умылась, слегка нагнувшись над мраморной раковиной.

— Так, здесь тебя никто не тронет, — положил её на кровать, злобно шикнув на кота, которому до моего негодования не было никакого дела. Рыжий ком шерсти медленно переполз к ней на колени и громко замурчал. — Мне тоже нужно в душ.

Срочно! Мне просто срочно нужен ледяной душ!

Я даже не стал дожидаться её реакции, буквально влетел в ванную, срывая с себя одежду, падающую в пену, и встал под ледяные струи воды…

Какого, мать твою? Вьюник, очнись!

А ведь правда. Ощущение сна давило. Движения были заторможенными, а перед глазами до сих пор стоял её силуэт…

11. Глава 11

Когда тело сбросило эту одуряющую пелену навязчивого возбуждения, меня уже бил озноб. Ледяная вода сделала свое дело, и ненужные мысли вмиг вылетели из моей головы.

Она — несчастная девчонка, попавшая в самую наихреновейшую ситуацию, а я — тот, кто подобрал её у обочины. Математика проста, можно расходиться…

К моменту, когда я, вместе с негодованием и раздутым раздражением, вышел из душа, оказалось, что девчонка спит. Свернулась калачиком в центре моей кровати, а на её боку важно лежал кот, вмиг ощетинившийся, стоило мне переступить порог ванной.

— Не от того ты её защищаешь…— буркнул я и в сопровождении саркастического внутреннего голоса «От того, от того…», скрылся в гардеробной, а после и вовсе вышел через дублирующую дверь прямиком в коридор.

Убегал, как мальчишка… А от кого? От своих ощущений и едкого внутреннего смеха, разрывающего нутро. Эх, ты посмотри, какой ранимый стал, Вьюга. А не за холодный ли расчет и четко выстроенную стратегию собственной жизни тебя так прозвали?

Ладно, поживем — увидим.

К моменту, когда я спустился на первый этаж, из кухни уже пахло завтраком, а на заднем дворе происходило распятие. Рус выстроил охрану и, невзирая на снегопад, отчитывал, как нашкодивших мелкашей.

— Вадим Дмитриевич! — вздрогнула Клара, когда я остановился у порога. — Вы меня напугали!

— Герберт приехал?

— Написал, что вот-вот, — женщина шустро запустила кофемашину и стала накрывать на стол, поняв, что я уже никуда отсюда не уйду. — О! Лёгок на помине!

— Вадим, — старик вбежал в дом через чёрный ход и отчаянно начал лупить обувью, сбрасывая комья снега в небольшом тамбуре. — Как она?

— Спит…

— Что? — охнула Клара и присела на стул. — Девочка очнулась? Что сказала?

— Она не может говорить, — признаться, их совместное оханье изрядно бесило меня,учитывая и собственную нелепейшую реакцию. И ведь ничего особенного в ней не было! Курносый нос, веснушки, глаза — озёра, попа — орех… Сука!! — И вообще! Ты врач? Вот иди и лечи, она спит в моей спальне! Клара, завтрак – в кабинет, туда же и Акишева вместе с тонной оправданий. Развели тут курятник…

Я просто не мог больше считывать это трогательное переживание в их глазах. И имел на это полное право!