- Ты красная… И горячая. Может, заболела?

- Надеюсь, нет. Хватит нам одного больного на отряд, - проворчала она, прикладывая руку ко лбу. Ей больше не было холодно. Скорее, наоборот: от воспоминаний, усиленных фантазией, бросило в жар. - Скорее бы уж закончился дождь!

- Так он почти закончился.

И правда. Стена дождя ушла на север, лишь деревья роняли капли с набухших ветвей. Ринайе захотелось спрятаться от изучающих взглядов друзей (“Попробуй, объясни им!”), и она первой вылезла из-под ели.

- Выходим! - прогремел над лесом командный голос ведуньи, и маэвцы продолжили путь.

Идти по сырому бору – то ещё испытание. Мокрая земля скользила и уходила из-под ног, лужи объявлялись внезапно и в самых неожиданных местах, грязь чавкала и неохотно выпускала из своих склизких недр человеческие сапоги.

Единственное, что радовало - в просветах стремительно летящих туч уже вовсю проглядывало солнце. Весь лес блестел от капелек влаги, оставшейся после дождя, и в этом торжественном убранстве природы Ринайя тоже видела его руку и замысел. Через час небесное светило пекло уже вовсю. Тропинки, трава и кусты подсохли, а волны теплого воздуха подсушили одежду и волосы маэвцев, уничтожая воспоминания о коротком стремительном ливне. Идти стало проще, веселее. По крайней мере, в душе Ринайи вихрилась какая-то необъяснимая радость.

«Я просто жду новой встречи…» - вдруг поняла она. – «Пожалуйста, приди ко мне сегодня».

Теперь ноги сами несли её, и порой казалось, что отряд просто плетётся, хотя мог бы идти гораздо быстрее. Ринайя начала присматриваться, чтобы понять, почему так, и вскоре вычислила: медленнее всех шёл всё ещё не оправившийся от укуса выродка Намжон.

Но к вечеру, когда солнце клонилось к линии горизонта, вокруг сгустилась непонятная тревога. В небе то и дело грустно кричали птицы, усталость и апатия навалились разом. Каждый шаг давался с трудом, будто отряд не шел по тропе, а пробирался вброд через говорливый речной поток.

Людское беспокойство передавалось по воздуху вместе с лёгким ароматом дыма.

- Мне кажется, или пахнет человеческим жильем? – спросила Сольга.

- Может, где-то встали на привал охотники из другого поселения? – отозвалась Мара.

Из чащи слева выскочил олень с обломанными рогами. В другое время охотники непременно попытались бы достать его стрелой, но сейчас все просто остановились, с ужасом глядя вслед лесному зверю, который не обратил на путешественников никакого внимания. В его огромным карих глазах плескалась животная паника.

- Пожар! - отчетливо и страшно произнесла Тривия, и сердце Ринайи чуть не выпрыгнуло наружу.

- Бежим за ним! – травница указала в сторону уносящего копыта зверя, который бежал по косой, забирая от их тропинки сильно вправо. Посох ощутимо трясся в руках старухи, а сквозь многолетнюю корку загара на ее лице проступила мертвенная бледность. - Он выведет... Храни нас духи!

И отряд побежал. Ровный строй рассыпался, ни о каком порядке больше не было и речи. Мужчины забыли о том, что должны были прикрывать невест, каждым завладел первобытный ужас и один единственный инстинкт - спастись от огня, несущего смерть всему живому.

Маэвцы не понаслышке знали, что такое лесной пожар. Особенно, верхний пал, когда горели кроны деревьев, и разрушительная стихия распространялась быстро и во всех направлениях.

"Неужели молния попала в сосну?", - с ужасом подумала Ринайя, закрывая лицо от попадающихся на пути веток кустарников. Пропитанный смолой ствол хвойного мог бы тлеть до тех пор, пока не закончился ливень и лес не просох от влаги, а после... После уже ничто не могло остановить огненного наступления.