– Хм… Я подумаю. Хотелось бы с чего-то полегче начать. Лиза, возьми всё-таки парня завтра с собой. Хотя бы просто покажи, где работаешь и что делаешь.

– Хорошо, – согласилась девушка, взяла бокал вина со стола и принялась пить мелкими неспешными глотками.

– Кстати, сын. Ты не рассказал, как вы с Екатериной познакомились. Хотелось бы услышать эту душещипательную историю.

– Год назад меня перевели в Лёшину Академию. Я вела у него лекции по психологии, – ответила за Алексея Катя. – Там мы и повстречались. А ещё, я была штатным психологом в Академии.

– Хм, – Михаил Сергеевич нахмурился и задумчиво посмотрел в сторону, словно не желая встречаться взглядами с девушкой или сыном. – Вы старше Алекса на пять лет, если не ошибаюсь? Вас это не смущает?

– Да, на пять, – подтвердила блондинка. – И нет, не смущает.

– А вам не кажется, Катерина, что спать со своими учениками, да ещё с такими молоденькими, это немного не этично?

– Мы не спали! – возмутилась девушка и покраснела. – Тогда – нет.

– И мы взрослые люди, отец, – спокойно ответил Алекс. – Мне кажется, это не твое дело…

* * *

– Покурим, Федя?

– Ты же знаешь, Миш. Я не курю.

– Знаю, – Михаил Сергеевич Гордеев поднялся из-за стола, достал из коробки сигару, взял спички и направился в сторону открытой террасы. – Пойдём, Миш. Составишь компанию, раз не куришь.

 За весь обед Федор Михайлович не сказал ни слова. И лишь когда все дети Гордеева разошлись и мужчины остались наедине, муж Лизы проронил первые слова. Но не потому, что он стеснялся, или ему нечего было сказать. Вовсе нет. Просто Федор Михайлович любил наблюдать со стороны, анализировать и делать выводы. Ему нравилось это делать – разгадывать загадки, ребусы, строить предположения и делать прогнозы. Мужчина редко ошибался, и именно за это его ценил Гордеев.

– Ты летишь с Лизкой в Торонто? – Михаил Сергеевич выпустил изо рта густое облако сигарного дыма и посмотрел на своего старого друга.

– Придётся. Ты же знаешь, её нельзя оставлять без присмотра ни на день, а тут целых две недели.

– Сочувствую, Федор Михайлович. Сочувствую…

– Это вряд ли, – покачал головой Симонов.

– Да, ты прав. Ты сам захотел жениться на ней, я тебя отговаривал как друга, – хмыкнул хозяин дома, облокотился на резные деревянные перила и задумчиво посмотрел куда-то вдаль. – Что скажешь по поводу нашего младшенького? Будет с него толк?

– Твой парень наивен, как дитя.

– Да он и есть дитя. С огромным членом и мужским развитым телом. Чему их там учили в этой военке, подтягиваться на турнике и маршировать? Я даже немного жалею, что отдал его туда…

– Поздновато ты опомнился.

– Знаю. Но лучше поздно, чем никогда.

– Зачем ты вообще решил вытащить его из Академии?

– Да там ситуация непростая… Он сломал ноги двум своим сокурсникам и покрошил зубы. Причём хорошо так сломал, основательно.

– Из-за неё?

– Угу. А эти двое оказались не простыми плебеями, а детками высокопоставленных людей.

– Выше тебя?

– Нет, конечно. Иначе, мы бы сегодня с Лёшенькой не разговаривали. Но дорога в военное ведомство ему теперь закрыта.

– Ясно, – Симонов тяжело вздохнул. – И что будешь с ним делать?

– Пристрою куда-нибудь. Если окажется совсем дурачком, дам денег, пусть развлекается и прожигает свою жизнь.

– У тебя уже есть один такой любитель поразвлекаться. Второго потянешь?

– Не сыпь соль на рану, – Гордеев покачал головой. – Иван, кстати, хорошо лицом отрабатывает все свои грешки.

– До поры до времени, – проворчал Симонов. – Вот увидишь, однажды он натворит что-то такое, на что ни твоих денег, ни связей не хватит.