- Например, перестать обновлять ленту. Выключить телефон, а лучше совсем выкинуть и заняться чем-то новым. Может, уборкой? Вик, ты мне второй день обещаешь вещи свои из тазика в ванной вытащить. Ты их для чего там замочила? Для плесени?

- Да вытащу сейчас. Вытащу. Не ной только.

И так всегда. Живя с Викой, я порой чувствовала себя ее мачехой. В моем понимании, доброй, в ее, конечно, злой. Девушка - единственный ребенок в семье, к тому же поздний. В первый день совместного проживания было понятно, что ее скорее пряниками закармливали, чем кнутом угрожали. Например, она отказывалась мыть за собой посуду. Ее вещи могли валяться в комоде для обуви. Для меня увиденное было шоком. Мне с детства говорили, что чистота – залог здоровья. Расти в семье, где папа - военный прапорщик, дело нешуточное. Там дисциплина есть. Порядок, к которому привыкаешь.

- Эта дрянь всё еще с ним. Ты только посмотри, куда она ему руку положила.

Мне на коленки падает телефон, а сама девушка вскакивает на ноги, нервно нарезая круги по маленькой комнатушке.

И даже смотреть не нужно, чтобы знать, что я там увижу. Скорее всего, на фотке Корнеев, а рядом с ним сидит какая-нибудь королева красоты. Именно такие кадры заставляют Вику заниматься легкой пробежкой.

- Так, собираемся. Я этой гадине пальцы все пересчитаю.

Кровожадности во мне с рождения нет, поэтому я даже не намерена представлять, что именно подруга собралась делать с бедной девушкой.

- Ну уж нет. Не хочу я ночью переться неизвестно куда, чтобы стать свидетелем твоих выходок. Завтра на учебу. Ты, кстати, помнишь, что препод обещал не пустить тебя на пару, если ты еще раз опоздаешь?

- Да плевать мне на твоего препода. Я на платном учусь, пусть только попробует что-то сделать. – Вика забирает свой телефон и направляется к двери. – Надо родителям позвонить, чтобы денег скинули. Если мать спрашивать будет, скажешь, что у нас кран прорвало и мы сантехника вызывали. А то на клуб точно не дадут.

К сожалению, Звягины-старшие, в силу своего возраста, были людьми доверчивыми. И Вика не стесняясь пользовалась этим. Врала и не краснела. Когда она увидела в магазине дорогущие сапоги, она наплела про поборы в институте. Когда в порыве истерики разбила свой ноутбук, родителям сказала, что его просто украли и срочно нужен новый. И они переводили. Откладывали с пенсии и отправляли единственному ребенку, желая, чтобы тот ни в чем не нуждался и не выделялся. Вот и сейчас я слышу, как она хнычет в трубку, рассказывая про мини-потоп в квартире.

Во мне человечность бунтует, но только ведь сделать ничего не получится. Как-то пыталась поговорить с ней, вразумить. Но ничего из этого не вышло. До скандала дошло, с криками, что она прямо сейчас же съедет от меня. Я не останавливала порыв этот, но мне не хотелось такого исхода. Опять бы пришлось по квартирам мотаться. А найти что-то хорошее и по моим деньгам - большая редкость.

Поэтому в чужую семью я лезть перестала и стараюсь с ее мамой не пересекаться, чтобы лишнего чего не рассказать.

- Всё, я ушла. Шведова, а ты скоро сама плесенью покроешься вместе со своими учебниками, если не начнешь жить, как все нормальные люди нашего возраста.

Если честно, я даже рада, что Вика уехала. Никто перед сном не будет бубнить про Корнеева и его неземную красоту. Никто не будет греметь посудой. Можно в тишине закрыть глаза и провалиться в сон, в котором я увижу Даниила, смеющегося надо мной. Кто ж знал, что сон-то вещим окажется?

2. 2.

Я нагло совру, если скажу, что просыпаюсь по первому будильнику. Обычно на раскачку уходит минут двадцать, после которых я бегаю по комнате, будто пчелами покусанная, и пытаюсь привести себя в божеский вид. Сегодня было так же. Первый звонок я отключила, не открывая глаз. Телефон улетел под подушку, и я пыталась не провалиться в сон, считая про себя до десяти. Кажется, счет не очень-то мне и помог, ведь когда звонок повторился, я подскочила с кровати и начала метаться, уверенная, что проспала и на пару все-таки опоздала.