– Я знаю.

– Это я сделала тебе предложение?

Больше всего меня удивляет, что предложение вообще было. Это была не просто пьяная болтовня. Я помню, как он дразнил меня, говорил, что я поеду с ним во Францию, но все это нужно было обсудить, спланировать. Надо было взять машину, доехать… Нам нужно было подписать бумаги, заплатить, выбрать кольца, произнести клятвы, причем сделать это достаточно убедительно, чтобы никто не заподозрил, что мы пьяные вусмерть. Меня действительно впечатляет вот эта последняя часть.

Он снова кивает и улыбается.

– И ты сказал «да»?

Склонив голову чуть-чуть набок, он произносит:

– Разумеется.

– Но ты же даже не был тогда уверен, что хочешь заняться со мной сексом?

На этот раз он качает головой, а не кивает.

– Не смеши меня. Я хотел заняться с тобой сексом с той самой секунды, как увидел два дня назад. Но в прошлую ночь мы были действительно очень пьяные. И я не… – Он смотрит в сторону, в глубь коридора. – Ты вот ушла писать себе письмо, потому что волновалась, что можешь забыть о том, почему сделала мне предложение. И ты забыла! – Он поднимает брови, как будто ожидая подтверждения своих слов. Я киваю. – Но мы вернулись в отель, и ты была такая прекрасная, и ты… – Он коротко вздыхает. Это так соблазнительно. Мне кажется, я вижу тень вздоха у него на губах. – Ты хотела этого. – Он наклоняется ко мне и медленно целует. – И я хотел этого.

Я переступаю с ноги на ногу, думая, как бы мне оторвать взгляд от его лица.

– Мы занимались сексом, Миа. Мы занимались сексом несколько часов, и это был самый прекрасный, самый страстный секс в моей жизни. И знаешь что? Есть кое-какие детали, которых ты не помнишь.

Конечно, я могу не помнить каждое прикосновение, но вот мое тело помнит прекрасно. Я и сейчас чувствую на коже его пальцы. У меня остались синяки, много, но есть и невидимые следы: я помню вкус его пальцев у меня во рту, как они скользили по моим ногам, как двигались внутри меня.

Но я не хочу сейчас говорить об этих возбуждающих воспоминаниях. Я хочу знать, что он помнит о нашей свадьбе, о том, что было до секса, когда я вывалила перед ним всю свою жизнь. Заниматься сексом с практически незнакомым человеком странно для меня, но не немыслимо. Немыслимо то, как сильно я открылась перед ним. Даже с Люком я никогда не разговаривала о некоторых вещах.

– Судя по всему, я тебе вчера много рассказала, – говорю я, закусывая и посасывая нижнюю губу. Там тоже синяк, и я вспоминаю, как он дразнил меня, прикусывая мои губы и лаская их языком и подушечками пальцев.

Он ничего не отвечает, глаза его не отрываются от моего лица, он как будто ждет, что я вот-вот пойму что-то важное, что он сам понял уже давно.

– Я рассказывала тебе о Люке? И о своей семье?

Он кивает.

– И о своей ноге?

– Я видел твою ногу, – напоминает он мне тихо.

Ну да, точно, он же видел. Он не мог не видеть длинный серебристый шрам от бедра до колена.

– Ты поэтому так дрожишь? – спрашивает он. – Потому, что я видел твою обнаженную ногу? Потому что я трогал ее?

Он знает, что не поэтому. Губы его расплываются в улыбке, которая говорит мне о том, что он знает мой секрет и просто издевается. Он все помнит, все – и свое достижение тоже: он меня разговорил.

– Это все джин, наверно, – предполагаю я.

– А я думаю, дело все-таки во мне.

– Я действительно была очень пьяна. Думаю, я просто забыла, что нужно нервничать.

Его губы так близко, что я чувствую их тень на своем подбородке.

– Нет, все-таки дело во мне, Сериз. Ты ведь не заикаешься сегодня утром.

Я вжимаюсь в стену, мне нужно пространство. Дело даже не в его влиянии – а в том, что мне нужно его внимание, мне нужно чувствовать его руки и губы. Все это из-за непрекращающейся головной боли и из-за осознания того, что я вдруг оказалась замужем. Что бы там ни произошло, мне нужно с этим разобраться, а единственное, чего я сейчас хочу, это свернуться калачиком в постели.