Во-первых, он служит оплодотворению: вьющийся сперматозоид ныряет в плодотворную влагу яйца, пробуждая в ней трепетный цветок новой жизни. Впрочем, это можно сделать и без секса. (Знаете ли вы, что есть целая профессия, состоящая в спринцевании индеек, так что несчастных птиц не только ощипывают и съедают, но вдобавок и лишают секса!)

Во-вторых, секс вызывает беременность – что может произойти сексуально или нет, но удовлетворяет потребность женщины наполниться новой жизнью и потребность мужчины наполнить ее, изменив ее тело и ее жизнь силой орудия, которое ему дано.

В-третьих, секс может быть долгом – для людей, которые так говорят. И вот что они говорят: долг женщины – приносить детей своему мужу, долг мужчины – дарить детей своей жене, долг жены – повиноваться желаниям мужа, долг мужа – давать ей то, чего она была лишена в девственном состоянии; наконец, в наши дни долг женщины – доставлять своему мужчине такой оргазм, к какому он, по ее мнению, стремится; долг мужчины – доставлять женщине тот вид оргазма, какой, по ее представлению, должен быть.

В-четвертых, секс может быть ритуалом: бывает ритуал утреннего секса и вечернего секса; ритуал секса по случаю годовщины и ритуал секса на Рождество.

В-пятых, секс может доставлять облегчение, т. е. освобождение от подавленного напряжения, причиняющего рассеянность, беспокойство и даже боль. Человек может всячески избегать такого облегчения, рассматривая его как недостойную уступку собственной слабости. Рано или поздно он находит его оправданным или же продолжает сопротивляться ему с чувством благородства и собственной праведности. Такие люди получают облегчение посредством так называемых срывов. Особу, на которой такой человек сорвался, он может рассматривать как личность, и тогда он испытывает чувство вины, потому что использует личность для своего удобства; или же он не рассматривает ее как личность, и тогда стыдится своей бесчеловечности. Если облегчение не требует другого человека – как говорится, «каждый сам себе жена, или медовый месяц у тебя в руке», – то он испытывает тайный триумф самоудовлетворения, но вместе с тем одиночество, разочарование и отверженность от человеческого рода, ибо это один из первородных грехов, навязанных многим людям их личностью и силой обстоятельств.

В-шестых, секс может быть физиологическим регулированием: это соглашение, по которому партнеры доставляют друг другу ощущение благополучия.

В-седьмых, секс может быть усердно разыскиваемым наслаждением, вечной погоней за обещанием оргазма.

В-восьмых, секс может быть совместным развлечением, способом убить время в ожидании, пока придет Санта-Клаус[58] или смерть.

В-девятых, секс может быть игрой соблазна и уклонения, ссор и примирений с использованием постели для разыгрывания всех психологических игр между мужчиной и женщиной, какие уже известны и какие можно изобрести.

В-десятых, секс может быть средством союза и понимания, он может скреплять старые отношения и заключать новые, он может все теснее сближать две души, как сближаются, изгибаясь, две кривые, разделяемые непроходимым рубежом.

В-одиннадцатых, секс может быть близостью и привязанностью, когда два тела сплавляются жаром страсти в союз, который может длиться вечно, если он только не даст трещину под сокрушительными ударами жизни и не выветрится в монотонном чередовании банальностей.

В-двенадцатых, секс может быть окончательным и обновляющим выражением любви, ведущим к ее естественному плоду, – оплодотворенному яйцу, чем и завершается весь круг