Проделала всё то, что неоспоримо свидетельствовало о её интеллектуальном превосходстве, словом.

— Вешалка там!

А, точно! Снять куртку!

Раздевался я не спеша. Медленно.

Расстегнул молнию. Стянул куртку с плеч, глядя на Морель в упор и едва-едва улыбаясь.

И с удовольствием поймал изменившееся дыхание Кассандры, и легкий румянец, и поплывший на мгновение взгляд… Потом Морель отвернулась, и я выделываться перестал. Ну, жарко же!

В два шага догнав девушку я положил руки ей на плечи, наслаждаясь, какие они хрупкие под моими ладонями, скользнул ниже, на спину. Плотно прижимаясь к ткани рубашки, пополз ладонями вверх. Навис над ней, такой маленькой, всем своим ростом — а ростом меня природа не обделила! Жарко выдохнул на завиток над ухом, выбившийся из узла. Подцепил пальцами торчащий из узла карандаш (мадемуазель серьезно подходит к конспирации!), и потянул его на себя: освободить пушистое богатство, превратить Морель из сухаря-заучки в жаркую девчонку…

Она повернулась ко мне (мои руки соскользнули с ее плеч и очень удачно приземлились на бедра), встала на цыпочки, подалась вперед, закрыв глаза, запрокинув лицо…

Мы целовались, как одержимые. Я стискивал, мял ее ягодицы сквозь грубую джинсу, чувствуя, как острые ноготки царапают мою грудь, и прижимал ее к себе, вжимая ее в себя, а себя в неё… Морель всхлипывала, языки скользили, зубы от жадности стукали о зубы, а крыша медленно отъезжала.

Кассандра

— Стой. Остановись. По-дож-ди!

Сердце колотилось где-то в горле. Мозги утекли куда-то туда, где всё так сладко терлось о Вива. Голос на несчастных трех словах сорвался дважды.

Но своего добилась: гросс Теккер остановился. Не без труда сфокусировал на мне взгляд карих глаз с расплывшимися во всю радужку зрачками:

— А? Что?.. Что-то не так?

— Всё так! — Я сглотнула, понимая, что меня уносит от этого абсолютно пьяного взгляда.

Потрясла головой, надеясь, что мозг зацепится за ниточку, на которой держатся уши, и станет на место. Поправилась:

— Всё не так! Ты сюда правовой статистикой заниматься пришел!

— А! Так аванс!

Он снова потянулся ко мне — продолжить прерванный поцелуй, и я уперлась ладонями в ему грудь, ах, что за грудь, что за грудь, чума, а не грудь, гранитная плита! Так, Кассандра, стоять! Гросс Теккер, тоже стоять!

Преодолевая двойное сопротивление, его и своё, я мужественно отвернулась от поцелуя.

Гадскому гросс Теккеру это вообще не помешало, ничуть: он просто обрушил этот поцелуй на шею, сполз на ключицу, пополз куда-то в сторону груди…

Так… Так! Если его сейчас не остановить — то потом меня уже никто не сможет остановить!

— Стоп!

Вив послушно отстранился, и посмотрел на меня. И такой это был взгляд, такая в нем была обида на жизнь и мука, что мне захотелось немедленно прибить того, кто обидел мальчика…

…ну, или дать ему всё, чего он хочет.

Этого хотелось даже больше.

Я еще раз потрясла головой: ну же, волшебная ниточка, держащая уши, выручай!

— Гросс Теккер. Никаких авансов. Ты после секса желешечкой расплывешься, и… — я сбилась, потому что под моей ладонью шевельнулась восхитительная грудь, когда он вздохнул, но сгребла себя в кучу, и все же продолжила мысль, — И я тоже расплывусь, и не будет у нас никакой учебы! Поэтому, сначала — учеба. Оплата — только после того, как ты успешно убедишь декана в своей статистической состоятельности.

…чтобы меня не выперли из академии.

У гросс Теккера вытянулось лицо.

“А что поделаешь? Самой грустно!” — вздохнула я.

И утешающе погладила его по плечу.

— Я в таком состоянии учиться не смогу, — проворчал Вив.