С легким хлопком одежда летит на такое же кресло в дальнем углу комнаты, - все, что я замечаю выхватить глазами из интерьера.

Еще хуже, - я надеялась, что он вложит его мне в руки, и, может быть, у него, - буду мысленно называть его не-Леоном, хватит догадливости положить одежду на меня сверху и выйти. Ну, хотя бы в душ, или воздухом подышать, в идеале, - не надышались ведь…

Но – нет. Теперь придется просить, или – того хуже, дефилировать через всю комнату к этому злосчастному креслу! Особенно, учитывая, что тактичность явно не входит в список его душевных качеств, - ноги не-Леона так и продолжают топтаться перед моими глазами рядом с креслом.

6. 6

В его руках тоже тактичности не больше. Потому что миг, - и они снова подхватывают меня, ставя на ноги прямо перед ним, - по-прежнему совершенно обнаженным, горячим настолько, что даже воздух в миллиметре от его тела опаляет мои кожу жаром. И не-Леон, кажется, ничуть этого не смущается!

- Ты хотела вина, - его голос снова становится одуряющее хриплым, а глаза, сверкающие так близко с моими, темнеют.

И по всему моему телу проходит горячая волна, заставляя его выгнуться и задрожать, когда к моим губам прикасаются его руки.

Его пальцы в вине, - скользят по моим губам, гладя, дразня, чуть надавливая и снова начиная скользить нежно. Вино течет с его пальцев вниз, брызгая каплями на мою шею, грудь, - и мне кажется, что оно сейчас просто зашипит на мне, - настолько в один миг вдруг раскаляется моя кожа…

Шумно вдохнув, - а, может, застонав, или и то и другое одновременно, я приоткрываю губы, позволяя этим пальцам и изумительно будоражащему вкусом напитку попасть на язык.

- Как вкусно, - шепчет он, и звон напряжения вперемешку с хрипом в его голосе, заставляет меня задрожать и снова вздрогнуть, облизывая губы. – И как пьяно…

Он снова опускает пальцы в бокал и прижимает к моим губам, водя по ним. И его зрачки, еще больше потемневшие, теперь уже почти до черноты, заставляют что-то вспыхнуть перед моими глазами. Как молния, - но только прострелившая в этот момент меня. Одуренное вино, - соглашаюсь я каждой клеточкой тела, с силой втягивая в рот пальцы, с которых оно капает. Мне его явно нужно больше. Просто необходимо.

- Одуренное вино, - шепчет он, прижимаясь губами к моей шее. Всасывая пролившиеся капли с тяжелым выдохом, от которого я чувствую, как набухает и взрывается каждая клеточка на моей коже. – Самое роскошное, - звучит мне в яремную ямку, рассыпаясь эхом и вибрацией по груди, по животу, вонзаясь внутрь, заставляя соски заныть и запылать одновременно. – Еще?

Все, на что я способна, - что-то промычать или простонать, продолжая втягивать нижнюю губу, напиваясь остатками вина и прикосновений его пальцев, которые до сих пор горят на ней.

- Еще? – хрипло повторяет его голос, пока губы жарко обхватывают мой сосок, втягивая в себя с сумасшедшей, безумной силой, от чего меня простреливает насквозь, заставляя позвоночник вспыхнуть и запульсировать.

- Да, - вместе со стоном выдыхаю я, жадно погружая пальцы в его густые волосы, начиная лихорадочно скользить по коже головы, мять жесткие пряди, выгибаясь и дыша так жадно, как будто и воздуха мне мало. Ну, - а что? Воздух здесь не менее насыщен, чем вино, да и пьянит, наверное, даже больше!

Меня снова как будто и нет.

Только ощущение и ненасытное желание касаться, чувствовать его, - во всем. Его дыхание, его губы, его кожу, его голос. Голос тоже можно пить, как густой сладостный напиток. Особенно, когда в нем такая концентрация дурмана… А его взгляд… Безумие и страсть, в чистом виде. И этим тоже невозможно напиться. Его хочется впитывать и ощущать снова и снова, - до жадной дрожи и полнейшей невыносимости пролить и упустить хоть каплю…