Думный дьяк думал так не напрасно. Совсем недавно случилось: государь Петр Алексеевич в своем кабинете в присутствии генерал-адмирала Апраксина Федора Матвеевича сказал следующее. «Худое здоровье нынче часто заставляет меня сидеть дома. Зато думаю много. Вот вспомнил о деле, которым всегда мечтал заняться: об отыскании пути, который через Ледовитый океан может нас соединить с Китаем и Индией. Известно, что на некоторых маппах обозначен пролив, называемый Анианом. Так думаю, что обозначен он там не напрасно. Должен быть такой пролив. Нужно проверить только. Так что, оградя славное отечество безопасностью от неприятеля, надлежит теперь находить славу государству через различные мирные искусства и науки. Может, в отыскании новых путей окажемся мы гораздо счастливее голландцев и англичан, которые многократно покушались обыскивать те же американские берега?»

И раздраженно повел глазами.

Генерал-адмирал Федор Матвеевич согласно пожевал сухими губами.

А чего ж? – означало это. С востока много доходит слухов. И с северо-востока много доходит слухов. О диковинных зверях, о целых горах серебра, даже об очень горючем камне, коим впору заменить дрова. Государь на это кивнул, но и фыркнул раздраженно – вот как пространна Россия! Нелегко владеть страной, во многих уголках которой никогда не бывал и никогда уже не побываешь.

Вот почему сейчас думный дьяк Матвеев в испуге отшатнулся.

– Врешь! – Преображенский полковник на глазах думного дьяка ухватил сироту Ивана за кафтан и сильно притянул на себя. В лицо Ивана пыхнуло табаком и крепким перегаром. Из-за высокого полковничьего плеча страшно и непонятно подмаргивал непонятливому племяннику думный дьяк. То ли давал знак, дурак, мол, кайся! – то ли приказывал не сдаваться, стоять на своем.

Иван выбрал второе и, не пытаясь вырваться из крепких рук, объяснил смиренно:

– Вот путем горького жизненного опыта составил новую маппу. Путь жизненного опыта горек, но правилен. Знаю, что лежат за камчатским носом Лопатка новые острова, а за ними страна Апония.

– Так близко? – не поверил полковник.

– Так близко, – подтвердил Иван, осторожно высвобождаясь из вдруг ослабевших полковничьих рук.

– А путь? – одними узкими губами спросил полковник. – Какой срок тебе надобен, глупый дьяк, чтобы добраться от Парадиза до берегов острова, который ты называешь Матмай?

– Ну, тысяча верст до Тобольска, может, немного больше… – послушно и знающе посчитал Иван. – А от Тобольска сибирскими реками до Якуцкого городка… Оттуда по рекам Лене, Алдану, Мае, Юдоме… В Охотске бусы поставим и двинем морем вдоль новых островов… А можно поставить бусы на самом юге Камчатки, – сказал рассудительно, – там лес богатый, получится быстрее. На Камчатке строить суда можно прямо на берегу. Смотришь, через год, через два… Ну, может, через три…

Сказал честно:

– Не знаю.

Полковник аж застонал:

– Три года, глупый дьяк! Да как же буду знать о развитии предприятия?

И крикнул нетерпеливо:

– Петрович! Винца крепкого!

Думный дьяк Матвеев побледнел. Весь заколыхался, как морское животное, не решаясь броситься к дверям, боясь оставить строгого полковника наедине с несчастным Ванюшей, явно сошедшим с ума.

– Не побрезгуйте… – пожалел родного дядю Иван и нетвердо, но решительно приоткрыл книжный шкап. – У нас на случай скорой болезни… Оно ведь известно как… Шкалик…

– Пьешь? – От страшного удивления круглые глаза полковника еще более округлились, правая щека дернулась.

– Не пью, только употребляю, – смиренно оправдался Иван и уважительно отступил на шаг от стола, на который выставил початый шкалик. Никак не мог понять, почему думный дьяк Матвеев так боится полковника? Дюж, конечно, так ведь и шкалик дюж.