– Да, я из дворян.

– Тем более. Говорят, наш капитан не лишен аристократических амбиций и хочет выслужить титул, хотя на самом деле это практически невозможно. Однако Крейг тешит себя призрачной надеждой, поэтому мы, наверное, самые активные каперы на морских путях в Америку. Мне, честно говоря, надоело постоянно болтаться в море и лезть все время на рожон. Участь канонира О’Лири меня вовсе не прельщает. Давайте выпьем.

– Ах вот оно что, – задумчиво произнес Плещеев. – Однако при такой активности вы тоже можете дослужиться до хороших чинов.

– Будучи в тени Крейга? Не смешите. Я который год хожу в лейтенантах, все ночные вахты мои, а я ведь мог бы управляться с кораблем не хуже капитана. Он, видите ли, все воспитывает меня. Один раз чуть не списал, а нынче я на испытательном сроке, – запальчиво и с обидой говорил подвыпивший Скотт.

– За что?

– Что за что?

– За что чуть не списал?

– Ну, я немножко загулял на берегу. Еле успел к выходу. Так он мне до сих пор поминает, что офицеру нельзя являться на корабль в последнюю минуту, да еще в таком виде. О каком, мол, авторитете среди нижних чинов можно говорить, и так далее и тому подобное.

– Тогда почему вы сами не спишетесь?

– Куда, Раш?

– Можно перевестись на другое судно.

– Э нет, долго задерживаться на флоте, во всяком случае, на корабельной службе, я не желаю, а послужить на судне с отличной репутацией крайне важно для моего будущего. У нас ценят людей, прошедших морскую службу. Обратите внимание на портреты моих родителей на этой стене. Я отпрыск союза двух знатных и влиятельных кланов, а значит, политическая карьера мне обеспечена. Это отец настоял, чтобы я походил по морям, дабы выветрить дурь из моей головы, как он выразился.

– Ну и как, выветривается?

– О да, особенно с таким воспитателем, как Крейг. Ладно, хватит об этом.

– Хватит так хватит. А что это за раскрашенные дикари наводили страх на французов? – сменил тему Плещеев.

– Индейцы. Бездельники, капитан держит их в качестве устрашающего пугала. Как видите, иногда действует.

– Я их раньше не видел.

– Они плохо переносят качку, да и вахт не несут. Выпрыгивают, как чертики из табакерки, а потом опять в свою каюту, на свидание с «огненной водой». Это они так ром называют.

– Почему вы говорите, что Крейг никогда не получит дворянство?

– Такова воля короля, – зевая, произнес Скотт. – Знаете, Раш, что-то я перебрал. Мне, пожалуй, надо прилечь. Да вы о том французе не беспокойтесь, наш «косторез» Гибсон быстро его «залатает».

Скотт слукавил. Треуголка слетела с головы француза, потому что пуля угодила ему прямо в глаз. Сказалась гвардейская выучка. Плещеев еще двенадцатилетним юношей выигрывал в полку пари на меткость.

Через двое суток, ночью, «Гермес» встал на якорь в трех кабельтовых от берега, примерно десятью милями южнее Бостона. С фрегата факелом дали условный сигнал, и вскоре к «Гермесу» подошло несколько разномастных лодок и суденышек, быстро загрузившись, они тихо растворились в темноте, а «Гермес» отправился к берегам Шотландии.

Лубянов ощущал себя в Лондоне весьма недурственно. Даже пресловутый местный климат не особенно досаждал ему, поскольку во многом походил на петербуржский, но только гораздо мягче. Подопечных частью расписали на корабли, частью, по разным причинам, отправили восвояси, так что на верфи осталось всего пятеро учеников, и держать их под контролем не составляло особого труда. К тому же Лубянову удалось познакомиться с одной актрисой, и личная жизнь быстро наладилась. Франческа плохо говорила по-английски, почти как и сам Лубянов, хотя в последнее время он достиг некоторого прогресса, так что кое-как они изъяснялись, а после почти ежевечерних возлияний вообще прекрасно понимали друг друга. Итальянка отличалась веселым нравом и с удовольствием прикладывалась к бокальчику шампанского, такого же легкого и игривого, как она сама. Все шло хорошо, вот только денег катастрофически не хватало. Сольмс скаредничал, а на государево довольствие особо шиковать не приходилось. Ко всему и милая Франческа стала давать понять, что одной любовью сыт не будешь, и новое колечко давно просится на один или даже на два ее тонких пальчика. Конечно, можно было бросить эту итальянку и обходиться недорогими шлюхами, но эта нежная шейка, чуть смуглая кожа с невероятным отливом, острые соски на небольшой упруго стоящей груди не шли ни в какое сравнение с обвислыми прелестями местных рыжих девиц, с их узкими, словно приплюснутыми с боков, носатыми рожами. Тем временем финансовая ситуация становилась все более безнадежной. Лубянов уже давно залез в те деньги, что предназначались для жалованья его подопечным, а это уже походило на казнокрадство и явственно пахло острогом.