13 декабря этот батальон, проведя в дороге всю ночь, прибыл в Сарыкамыш и с ходу вступил в бой. Одновременно из Карса последним эшелоном успели проскочить 200 прапорщиков, только что выпущенных из военных училищ, и пулеметная команда 2-й пластунской бригады. Эти жалкие подкрепления тем не менее позволили Букретову продержаться еще день.

Селение расположено в котловине, ограниченной с севера хребтом Турнагель, с юга – Лысой горой (отрог Суруп-Хача), с запада – хребтом Чемурлы-даг и с востока – Артиллерийской горой. Между последней и Турангелем имеется узкое ущелье, выводящее на Карское плато. От Чемурлы-дага другое ущелье ведет на Хандеринский перевал и далее на Кара-урган, к государственной границе. На восток за Артиллерийской горой имеется большая Али-Софийская долина. А у подножия южных скатов Турнагеля стоят две сопки: Орлиное гнездо и Воронье гнездо.

Само село лежит в южной окраине котловины. В мирное время в нем квартировали два пехотных полка 39-й дивизии: 155-й Кубинский и 156-й Елисаветпольский, а также 2-я Кубанская казачья батарея. Казармы гелевердинцев размещались на восточной окраине, у выхода в Али-Софийскую долину. Кубинцы устроились на лесистом скате Лысой горы. Возле подошвы Орлиного гнезда находились железнодорожная станция и вокзал. У входа в восточное ущелье, возле железнодорожного и шоссейного мостов особняком стояла казарма нестроевой роты елисаветпольцев. Между Сарыкамышем и строениями 155-го полка высилась Батарейная горка, занятая гарнизонным храмом и казачьими казармами. Все это пространство необходимо было оборонять слабыми силами гарнизона.

Прибывший утром туркестанский батальон занял северную окраину Черкес-кея, или Верхнего Сарыкамыша, а ополченские дружины и другие регулярные пехотные части – обе сопки и часть Артиллерийской горы возле мостов. Мортиры поставили к двум казачьим пушкам, на Батарейную гору.

Атака турецкой дивизии на наши позиции началась рано утром. Вражеская пехота смело атаковала оба гнезда – Орлиное и Воронье, и Верхний Сарыкамыш. Завязался сильный огневой бой. Наши части оказали достойное сопротивление, и османы откатились обратно за опушку зализывать раны. Вскоре атака повторилась с удвоенной силой. Врагу удалось захватить несколько улиц на северной окраине села. Одна османская батарея выскочила было на открытые позиции, полагая, что у русских нет артиллерии, – и была тут же сметена пушкарями с Батарейной горки… Столь упорное сопротивление озадачило командира атакующей дивизии. Алиф-бей решил, что за ночь русские получили подкрепление, и остановил атаки. Он решил дождаться подхода главных сил 9-го корпуса.

Результат этого напряженного дня был для русских ужасен. Оборонявшиеся войска потеряли половину состава! А резервов не было совсем… Если бы беи с пашами проявили настойчивость, не устоять бы обоим Сарыкамышам. Но храбрость русских, большие потери и преувеличенная оценка сил противника испугали турок. И они снова, второй день подряд, не довели дело до конца.

Поручик Лыков-Нефедьев уцелел в бою, как ему казалось, случайно. Он находился в цепях туркестанцев, выдержал четыре атаки и извел в своей стрелковой ячейке все 180 патронов. Винтовка раскалилась и обжигала руки. Деревяную ствольную накладку покоробило. Вначале Николай еще считал уничтоженных им противников, выбирая офицеров и младших командиров. Но потом сбился со счета. Голова горела, мысли путались; казалось, пришел конец молодому поручику. Рядом умирали солдаты, цепь редела. Аскеры вот-вот должны были ворваться в окоп и прикончить всех, кто еще сопротивлялся. Они шли волнами с полным презрением к смерти; казалось, им нет числа. Однако, когда их трупы образовали невысокий вал, мешавший стрельбе, сдали нервы и у турецких храбрецов.