— В смысле физиологического плана или приятного?

Ванцепуп Птолемеевич озадаченно взглянул на меня:

— Можно детальнее?

Тут, как положено каждой приличной девушке, я потупила взор и заскользила пальчиком по крышке стола.

— Про тех, с кем состоялся контакт, или же про тех, с кем было хорошо и состоялся контакт?

Он закатил глаза:

— Адочка, я не Меф, давай, милая, сухие цифры.

Я скромно озвучила. Ванцепуп Птолемеевич присвистнул, потом закашлялся. Я уперла руки в бока.

— Вот только не надо! — грозно начала я. — Вы сами спросили и…

— Всего пять? — перебил он меня.

Мой гнев тут же сменился на ступор:

— Всего?

Он отловил барахтавшегося на ковре бесю и усадил его к себе на колени, потом покачал головой. Медленно снял с себя кристалл и вложил мне в ладонь.

— Сожми пальцы, — велел докторским тоном.

Я подчинилась. Кристалл оказался теплым и удивительно гладким. Через пару секунд меня что-то кольнуло, я ойкнула. Нежно-сиреневое сияние обволокло мою руку. Ванцепуп Птолемеевич осторожно забрал кристалл. Хмуро начал в него всматриваться. Тут же шлёпнул по лапкам бесю, который решил сцапать красивый камушек.

— Значит так, Адочка, — со вздохом сказал он и перевёл взгляд на меня. — Теперь всё понятно. То, что норма у вас там, в вашем мире, не норма для этого. Поэтому Меф на тебя так отреагировал. А он живёт исключительно законами нашего Одассоса.

Я даже забыла, как дышать. Кое о чем начала уже догадываться, но… нет, пусть он сам скажет.

Беся тем временем выполз на стол и полез к папкам. Я ухватила его двумя руками и притянула к себе. Меня одарили крайне возмущённым взглядом, но, увидев, что шутить я не собираюсь, бесенок склонил голову с рожками.

— Адочка, ты физически абсолютно здорова. То ли аномалия повлияла на тебя при переносе в этот мир, то ли наследственное. Нервная система крепкая, разум вменяемый, тело соблазнительное.

Я хмыкнула и погладила бесю по спинке. Тот несколько секунд посидел с прикрытыми глазами, а потом нагло развалился у меня на коленях и подставил пузико. Я намёк поняла и погладила мягкое мохнатенькое пузико личного беса-искусителя.

— Но есть деталь, Адочка, — продолжил Ванцепуп Птолемеевич, снова вешая кристалл на шею. — В нашем мире много женщин. Но мужчин — больше. Собственно, поэтому сюда женщины падают почаще. Видимо, мироздание как-то учитывает потребность в прекрасном поле.

— Так что за деталь? — поторопила я, чувствуя, что сейчас от нетерпения всё же укушу бесю за хвост. Не эстетично и негигиенично, но нервы не железные!

— Деталь в том, что пять мужчин… — Он укоризненно посмотрел на меня. — Тут никто не считает такими цифрами. Так что ты, можно сказать, нетронутая девушка.

Повисла тишина. Я соображала. Беся замер и, кажется, тоже переваривал информацию.

— Но… там… тут… у нас, — путаясь, начала я, — после первого раза уже не девушка!

Ванцепуп Птолемеевич побледнел, потом вздохнул:

— Какой жестокий мир, Адочка. Какой жестокий!

Мне сказать было нечего. Ему тоже. Со двора раздался шума мотора подъехавшего автомобиля. Наверное, Меф.

— То есть… — шепотом, потому что голос вдруг куда пропал, произнесла я. — Я — девственница?

— Немножко, — тоже прошептал Ванцепуп Птолемеевич.

Снова тишина. Мысли, много мыслей. Как бы их все собрать в кучу.

— А это опасно тут? — наконец-то сформулировала я вопрос.

— Для жизни — нет, — успокоил он. — Но отбоя от противоположного пола не будет. Поэтому будь осторожна. Для демонов аромат невинности — самый сладкий на свете. А они всё же мужчины красивые, поэтому устоять практически невозможно.