— Поцелуете меня еще раз? – просит она, заглядывая мне в лицо с такой искренностью, что я реально хочу выключить мозги и уступить.

У нее темно-зеленые глаза. Не яркие и прозрачные, но богатая зелень с темными крапинками. Пшеничные ресницы и такого же цвета волосы. Целая россыпь незаметных веснушек на носу и щеках. И железная, украшенная прозрачными камешками, проволока брекетов на зубах.

— Их снимут через две недели, - поймав мой взгляд, торопливо говорит Туман.

— То есть к железу во рту ты привыкла? – Хочется улыбнутся. Черт знает за сколько времени, несмотря на то, что забот полон рот, и даже в Новогоднюю ночь любимая женщина – работа – жестко меня имеет, хочется улыбнутся чуду с веснушками.

Она растерянно кивает, и я почти вижу, как ее странный и пока совершено непонятный мне мозг начинает быстро переваривать мой вопрос.

Спокойно, Антон, совсем не обязательно засовывать девчонке язык в рот. Она – другая весовая категория: сводить погулять, угостить сладостями и снять конфету с елки, потому что сама она вряд ли допрыгнет так высоко.

Но пальцы живут отдельно от моего «хорошо и плохо». Понимаю это, когда нажимаю на ее подбородок, вынуждая малышку приоткрыть рот шире. Она такая послушная и жадная, как будто выиграла Первый приз – меня. Неудивительно, что это заводит. Так сильно, что я решаю сперва «показать» шутку о железе во рту, а уже потом спросить, кто она, черт подери, такая.

Целоваться она не умеет, но так бескомпромиссно отдает всю власть мне в руки, что устоять просто невозможно.

— Не сбежишь? – дразню ее нетерпение, нарочно растягивая вопрос.

Туман искренне мотает головой.

Мне нравится, как часто она дышит и капризно урчит, пока я растягиваю ее предвкушение поцелуя. Притрагиваюсь к мягким губам, нажимаю, забираю на себя весь контроль. Ловлю долгое искреннее «даааа!» ее дыхания, провожу языком по контуру губ и проталкиваю его внутрь.

Приходится взять ее за затылок, потому что малышка просто «уплывает» из моих рук.

И вскидывается, когда я сплетаю наши языки, давая ей попробовать «железо» в моем языке.

Сделал в девятнадцать на спор с братом: первая и последняя пьянка в моей жизни, первый и последний импульс, сбой в работе мозгов. Так у меня появилась штанга в языке, а у Андрея… гммм… На хрен эти мысли.

— Дыыыым, - растягивает удивление малышка, обхватывает мои щеки своими варежками, проталкивается под кожу совершенно невинной искренностью. – Это…

Уверен, хочет спросить о «штанге», но громкий хлопок двери заставляет ее подпрыгнуть на месте. Слышу женский и мужской голос – кажется, это Тумановы.

— Вы мой, Дым, - строго заявляет чудо. – Я с вами целовалась. Это что-то ведь значит?

И не дает шанса ответить, просто убегая.

Сумасшедший снег на голову: свалилась и растаяла.

Я не спешу заходить в дом: стою на крыльце, практически не чувствуя мороза.

Достаю телефон, вдруг вспомнив, что первый раз за три года встречаю Новый год в официальном статусе «совершенно свободен». И, словно напоминание об этом, на экране появляется имя – Славская. Единственная женщина на моей памяти, у которой не было комплексов по поводу того, что за время в статусе моей любовницы она осталась просто Славской и не стала «Аней».

— С Новым годом, Антон, - говорит как всегда без приветствия.

— И тебя, Славская.

На заднем фоне ее разговора слышны взрывы салютов, музыка, громкие голоса.

Несколько месяцев назад она сказала, что встретила «того самого мужчину» и собирается за него замуж. Возможно, я даже сделаю исключение и схожу на ее свадьбу: мы перестали спать вместе, но остались друзьями и в некоторой степени коллегами.