– Оса, – повторяю зачем-то.

– Вы так торопились, а теперь застыли на месте. Полагаю, вы куда-то опаздывали.

– Да, – киваю. – На свое новое рабочее место. Но, учитывая, что я опоздала уже примерно на полчаса, полагаю, можно считать, что меня уволили.

– Такой строгий начальник? – спрашивает Александр, хмыкнув.

– Никто не любит непунктуальных людей. Даже себе я такого не прощаю.

– Думаю, у вас была уважительная причина для опоздания, раз вы так придирчивы.

– Очень, – киваю и чуть не ляпаю, что выскочила из офисного здания газеты, как только меня отпустил редактор.

В голове проносятся еще десятки причин, из которых я пытаюсь выбрать наиболее правдоподобную. Вряд ли такой человек, как Громов, поведется на версию о переходящей дорогу старушке. Порванные колготки, заглохшая машина, авария, автобус, который уехал перед носом…

Жую нижнюю губу, пока Александр Денисович терпеливо ждет мое вранье. От этого щеки вспыхивают еще сильнее. И я решаю повернуть эту ситуацию в свою сторону. Будет стыдно, но чего не сделаешь ради искусства? В смысле, мести.

– Наверное, это очень личное, – догадывается он, а я смотрю в сторону, быстро моргаю и снова сталкиваюсь с ним взглядом.

Мои алые щеки делают всю работу за меня.

Громов прочищает горло, додумав все, что я не произнесла вслух.

Хотя, если верить толкам об Александре Громове, кто знает, о чем именно он подумал. Я, например, решила соврать про внезапно начавшиеся критические дни. Но мозг такого извращуги, как Громов, мог придумать совсем другую причину моего опоздания.

Когда эта мысль приходит в голову, я давлюсь воздухом.

Можно ли покраснеть еще сильнее?

Уверена, сейчас мои платиново-белые волосы так сильно контрастируют со щеками, что меня видно за пару кварталов отсюда.

– Что ж, я… гм… пойду, – произношу внезапно севшим голосом. – Не буду лишать начальницу удовольствия уволить меня в такой прекрасный, солнечный день.

– А куда вы устроились на работу?

– В ваш штаб, – отвечаю незамедлительно и вдруг понимаю, что и эту ситуацию могу обернуть в свою пользу. Потому что, судя по взгляду, Громов уже заинтересовался мной. – Я училась на журналиста, окончила экстерном с отличием. Выбрала посвятить себя пиару и политтехнологиям, а тут как раз выборы. Решила пойти в штаб кандидата, которому доверяю, чтобы не только попасть в желаемую сферу, но и стать полезной для вас. Но, судя по всему, вся польза, которую я вам принесу, – это кратковременная, немного неловкая беседа на улице.

Стреляю в него взглядом и нарочито медленно облизываю покрытые стойкой розовой помадой губы. Взгляд Александра незамедлительно падает на мой рот.

– Как, говорите, вас зовут? – спрашивает он немного медленнее, не сводя взгляда с моих губ.

Ну точно извращуга!

– Ксюша, – выпаливаю, а потом исправляюсь: – Ксения.

– А вы не думали о том, чтобы поработать личной помощницей кандидата в мэры? – спрашивает он.

Александр

Надо же, какую вкусненькую мышку я тут поймал.

Стройненькая, ладненькая, грудь небольшая, но округлая, и даже через одежду видно, что упругая а, главное, своя. А попка какая… закачаешься. Даже ствол в брюках дернулся. Очень неуместно посреди улицы, но разве ему объяснишь, что я вообще-то на работе?

Вот попалась бы мне эта сочная малышка с огромными глазами где-нибудь в клубе, уже полировала бы своей кругленькой попочкой мои колени.

Но попалась она мне на работе. Более того, она устраивается в мой штаб.

Разве я могу упустить такую возможность?

Надо брать, как говорит мой батя.

Как только я предлагаю ей побыть моей личной помощницей, она зависает на пару секунд. Пухлые губки приоткрываются, и я залипаю на них. Между этими вареничками круто смотрелся бы мой…