– Какого… – шиплю себе под нос. Выуживаю из сумочки телефон и набираю координатора, с которой проходила собеседование на должность помощника кандидата. Долгие гудки, срыв звонка. Повторяю. Перенабираю ее раз за разом, но она так и не отвечает. – Да возьми же ты трубку, черт подери, – бубню под нос, нервно постукивая ногой.

– Вход с другой стороны, – слышу глубокий мужской голос и прячу телефон в сумочку.

– Спасибо! – взмахиваю рукой и несусь в обход здания.

Но, добежав до угла, резко торможу. Сердце разгоняется на максимум.

Я знаю этот голос. Слышала его не раз.

Облизав губы, медленно оборачиваюсь, и мой рот приоткрывается, когда я сталкиваюсь с насмешливым взглядом самого Александра Громова.

Ксения

Сглатываю и чувствую, как по щекам расползается жгучая краска. Лицо прямо вспыхивает всеми оттенками алого.

Я и так часто краснею. Черта для журналиста такая себе, надо сказать. Но на работе я как раз умею владеть своими эмоциями. А вот в личной жизни… да, там совсем все плохо. Это перед лицом редакторов и всяких коллег я смелая и бойкая. А как дойдет до личной жизни, пиши пропало. Могу заикаться, краснеть, совершать какие-то нелепые движения.

Наверное, поэтому не состою в отношениях. Не сильно мужчины хотят возиться с дамочкой, которая иногда от смущения не может двух слов связать. Еще и журналисткой себя называет.

Я как-то даже пошла на свидание и соврала, что работаю в газете, но в бухгалтерии. Все ради того, чтобы парень не подумал, что я реально какой-то репортер-неудачница. Наше свидание это не спасло, но зато мне не пришлось объяснять, что на работе я посмелее.

И вот что странно. Сейчас-то я на боевом задании. А уже чувствую, как дрожат пальцы и краснеет лицо.

Это все влияние Александра Громова.

Его взгляд, словно рентгеновские лучи, прожигает до самых косточек. Складывается впечатление, что он уже раздел меня им, и через секунду я почувствую вторжение между своих бедер.

По телу прокатывается волна дрожи только от того, что я представляю себе Громова во время секса.

М-да, Ксюша, такая себе идея – фантазировать о Громове, когда ты поклялась себе не дать ему занять пост мэра.

Прочищаю горло и наблюдаю за тем, как Александр Денисович подходит ближе. Выглядит так, будто ко мне на мягких лапах подкрадывается огромный дикий кот. И взгляд этот раздевающий…

Ты хотела прохлады, Ксюша? Получи мурашки, вздыбленные на руках волосы и ощущение легкого озноба, от которого – о, ужас! – соски напрягаются и пытаются прорвать тонкую ткань блузки.

Начинаю двигать руками, пытаясь придумать, как так поаккуратнее скрыть свой позор. Складываю их на груди, из-за чего она лишь поднимается выше. Опускаю руки. Обнимаю себя за плечи. Так я прикрываю соски, но выгляжу при этом крайне нелепо. Опять опускаю.

Взгляд Громова мечется к моей груди, и я не нахожу ничего лучше, чем резко взмахнуть рукой.

Громов слегка дергается, а потом хмурится, не сводя с меня взгляда.

– Вы кому-то маякуете? – спрашивает и на секунду оборачивается, но возвращает свой взгляд к моему лицу.

– Э-э-э… нет, – качаю головой. – Просто… тут оса была, – ляпаю первое, что приходит на ум.

– Оса, – произносит, и его брови на мгновение подскакивают вверх.

Он останавливается возле меня и, немного склонив голову набок, рассматривает так внимательно, что даже грудь тяжелеет. Сглатываю.

У Александра Громова настолько мощная энергетика, что она практически сшибает с ног. Теперь-то я понимаю, что в нем находят многочисленные женщины, которые прошли строем через его постель. Это, конечно, информация не для широких масс. Но когда последний год человек является объектом твоего изучения, ты знаешь больше, чем другие люди.