Там и правда сидел мальчишка лет девяти, похожий на мать и сестру и из всех троих самый жирный. Если, конечно, спичку чуть толще двух других можно назвать жирной. Штаны и рубашка на нём были рваные, а на коленях лежала старая, зачитанная до дыр книга. Взгляд серых глаз, устремлённых в книгу, впечатался мне под кожу намертво. Он поражал. Он завораживал. Я редко видела такие взгляды у себя на работе, но всё же видела. И это было подобно пению ангелов. Ребёнок, тянущийся к знаниям. Голодный и оборванный, но читающий. Читающий в полутьме.

– Как тебя зовут? – обратилась я к девочке.

– Бетси, – ответила та.

– Сходи за лекарем, Бетси. Покорми мать и брата. Только потихоньку. Сначала есть будет больно и тяжело, поэтому ешьте маленькими порциями, иначе хлеб станет для вас отравой.

Женщина протянула ко мне руку, и я подошла к кровати. Молодая совсем, лет тридцати не больше и вконец измученная.

– Бог послал к нам ангела, – прохрипела она. – Бог послал тебя, чтобы спасти моих детей. Я буду молиться за тебя, покуда жива.

Я не стала убирать руку и позволила сжать мои пальцы. Сил у женщины оставалось немного, но она всё равно старалась.

– Пусть Бог подарит тебе и твоему мужу много здоровых детей, – произнесла она, глядя на сэра Филипа.

Тот нахмурился, и я мигом её поправила.

– Это мой брат. И молитесь лучше за короля и королеву. Это они вам передали.

Женщина резко отпустила мои пальцы. Лицо её сделалось жёстким, а взгляд наполнился ненавистью.

– За ведьму Маргарет Мейлор я молиться не стану. Все беды от неё идут. Летом засуха, зимой морозы, у скотины приплод мёртвый. Это она ворожит и на людей болезни насылает. Но Бог всё видит. Оттого и не даёт ей младенца. Так и умрёт сухоцветом.

Я не стала спорить и вышла, надеясь, что от других бедняков услышу что-то помягче, однако во всех домах по соседству случилась похожая история. Все благодарили за помощь меня и сэра Филиппа и на чём свет костерили королеву Маргарет. Она была виновата буквально во всём. Даже в том, что хозяйку дома не любила свекровь.

Из последнего дома я вышла мрачнее тучи, изо всех сил стараясь не сердиться на то, что услышала. Необразованные голодные люди боятся всего на свете. И верят тоже всему. Один сказал, что Маргарет – ведьма, и все это тут же подхватили. В одном Леонард прав: ненависть к одному врагу действительно здорово объединяет. Да и другого в своих бедах винить всегда проще, чем себя.

– Это им не поможет, – произнёс сэр Филипп, когда мы уже подходили к замку, оставив свояка Розы за воротами. – Несколько монет и краюшка хлеба не спасёт ситуацию.

Я промолчала, потому что он, безусловно, был прав. Чтобы накормить всех нуждающихся Аелории, мне бы потребовалось продать все драгоценности. Но на них у меня уже имелись другие планы. Я мечтала создать что-то вроде организации помощи нуждающимся. С доктором и столовой. Чтобы это было не разово, а работало постоянно. А ещё я хотела построить больницу и школу для детей бедняков. Потому как образованный человек не будет повторять за другими всякую глупость. Образованными сложнее управлять… Их одной на всех ведьмой не запугаешь.

– Зато краюшка хлеба и несколько монет могут дать надежду, – спустя некоторое время сказала я. – Спасти в минуту отчаяния. Нужно делать хоть что-то. Лучше начинать с малого, чем не делать ничего. Король хочет развязать войну. Собирается не защищаться, а нападать. Если наступит война, им станет ещё хуже.

Сэр Филипп чуть замедлил шаг.

– Мы часто говорим ему об этом.

– Мы?

– Я и герцог Эмберс.