Затем, наспех поправил рубашку, штаны. Повернулся ко мне спиной, без единого слова, и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Звук удара двери пронзил мою душу, словно с громким хлопком разбивая наши чувства.

Ноги ослабли, подкосились. Я медленно опустилась на пол, накрыв лицо ладонями, и заплакала.

Я ощущала себя разбитой, подавленной, никому ненужной. Всё, о чём болела моя душа сейчас, чтобы эти два дня оказались сном. Но это было за гранью фантастики.

Что делать? Как жить дальше?

Я не знала.

Шансов на спасение было всё меньше и меньше.

Особенно сейчас.

Мне стало так плохо, что я еле-еле поднялась на ноги. Кое-как добрела до кровати. Бездыханно рухнула на неё и сразу же провалилась в сон.

Несколько часов бесчувственная тьма вырвала из моей жизни. Когда я открыла глаза, за окном уже начало светать. Время — почти пять утра.

Постель была холодной. Я лежала на ней в удручающем одиночестве, кутаясь в одеяло, под которым никак не могла согреться. Меня колотило от озноба, но очень хотелось пить.

В комнате находилась только я. Запертая вместе со своими горькими мыслями и переживаниями.

После сна я чувствовала себя ещё более разбитой. Стоило только вернуться в состояние бодрствования, мысли вновь завертелись с сумасшедшей силой вокруг нашего вчерашнего конфликта и моей пощечины.

В районе груди что-то надломилось, а затем запекло, запылало, как будто в меня влили несколько литров кислоты.

Меня начала грызть совесть, когда перед глазами возникли некоторые картинки вчерашнего дня. Особенно чётко отпечаталось выражение лица Вова после удары — холод его лица и разочарование на дне радужки его глаз.

Он смотрел на меня как на предательницу. Без слов. В жутком молчании, которое вырывало из меня душу, просто взял и ушёл.

Лучше бы он облил меня грязными словами, ударил в ответ, чем вот так вот!

Развернуться и уйти…

Всполошить чувство вины.

Чтобы к утру я сама съела себя морально.

***

Испытывая кошмарную слабость, я поднялась с кровати. Сменила халат на домашнее платье и вышла в коридор, направляясь в сторону кухни.

Меня продолжало знобить, ноги еле-еле держали тело, отчего мне приходилось придерживаться за стену, чтобы не дай бог не упасть.

Меня настораживало своё нынешнее самочувствие, которое могло негативно отразиться на ребёнке. Прислушавшись к своему телу, я также отметила появление незначительных, тянущих болей в животе.

Хватит. С меня довольно!

Я больше не хочу рисковать. На кону жизнь моей малышки!

Вчерашний скандал уничтожил во мне остатки уступчивости и терпения.

Тогда я и приняла решение вызвать такси, поехать в больницу, затем в отель.

Пока рядом находится Снежана и Антонина Павловна мы всегда с Вовой будем испытывать дискомфорт и вступать в скандалы. Они — главный раздражитель и причина наших ссор, которую нужно немедленно устранить.

Я не хочу видеть Вову, до тех пор, пока он не отошлёт их куда подальше.

Я нервничаю. Ночами не сплю. Извожу себя до истощения морально.

Разве это допустимо, когда ты ждёшь ребёнка?

Я терпела достаточно, дала Вове шанс, пытаясь принять ситуацию, но его вчерашнее поведение выжгло во мне эти остатки терпения.

Понимаю, в чём-то я тоже виновата! Не следовало его бить.

Своим поведением я его разозлила и оттолкнула. Больше всего я боялась, что, после этого, он пойдёт в комнату к Снежане и получит то, что не дала ему я.

Он не сможет… Нет! Не посмеет!
Сколько раз он мне клялся в любви?

Что умрёт без меня… До смерти любит и не представляет жизни без меня!

Уверена, когда Вова отрезвеет — поймет, что натворил, опять, прибежит ко мне с извинениями.