Исполняя свой долг, получил ранение. А, когда очнулся, был окружён полицией и ему выдвинули обвинение в том, что он убил одного из заложников.

Вова шумно выдохнул, приобняв мать в ответ:

— Спасибо за поддержку, надеюсь всё наладится, и мы вместе найдём выход.

— Найдём, обязательно найдём!

Отстранилась от него с лёгкой улыбкой. Повернула голову в мою сторону, сказав следующее:

— Жаль, что свадьба пошла не по плану. Катя, у тебя красивое платье! И дом вы потрясающе украсили.

Слегка удивил её резкий переход к комплиментам. Далее, последовала неловкая пауза. На этом лимит “добра” свекрови был исчерпан.

— Сыночка, на два слова можно тет-а-тет?

Они, отходя, шушукаются.

Вова то хмурится, то вздыхает. Степа на руках Антонины похныкивает.

А я, тем временем, непроизвольно обвожу взглядом холл дома и вижу в углу, под лестницей, выстроены в ряд чемоданы с принтом Луи Витон.

Неужели?

Она собралась жить с нами?!

— Сыночка, — защебетала, подлизываясь, — ты точно не передумал? После всего случившегося…. Уверен, что ты хочешь, чтобы эта… Екатерина! Была твоей женой?

— Мам, ты серьёзно?!

— Шшш, спокойствие! Только спокойствие! Я не намерена начинать новый конфликт! Всего лишь хочу уточнить… в силу новых внезапно сложившихся обстоятельств, вдруг это способно многое изменить?

— Нет!

— Ну а что? У тебя сын от другой объявился, я помню Снежу, вы вместе росли, её родня у нас в гостях часто бывала. Хорошая девочка! Милая, порядочная, несколько высших у неё, включая Оксфорд. Это сильно!

— Снежана больна…

— Ох да, бедняжка, как её жаль! — вытащила из кармана пиджака платок, промокнув глаза. — Может врачи ошибаются? Такое бывает.

— Давай продолжим разговор позже. Ребёнка надо покормить и уложить спать. Мы сами на ногах еле стоим.

— Конечно, конечно, я обо всём позабочусь!

У Владимира зазвонил телефон.

— Прошу прощения, срочный разговор, — муж глянул на экран, нахмурившись, — Катя, поднимайся наверх, набери ванну, я тоже скоро к тебе присоединюсь.

Взяв трубку, торопливо ушёл в другую комнату.

Мы остались вдвоём, не считая Стёпы…

Напряжение сгущалось до критической точки. Антонина Павловна продолжала смотреть на меня в упор, будто пыталась сдержать в себе раздражение.

Я развернулась и молча направилась к лестнице.

Стёпа зашевелился в её руках, захныкал, она его покачала.

— Тише, тише, мой золотой! Самая лучшая бабушка рядом, с тобой! Не волнуйся, скоро всё наладится. Скоро всё станет на свои места и будет так, как должно быть…

***

Я вошла в спальню, чувствуя себя абсолютно подавленной. Последние слова свекрови все еще звучали в моей голове, вызывая мучительные переживания. Я стояла там, молча, пытаясь обработать все эти эмоции, которые меня охватывали.

Подойдя к кровати, начала снимать с себя платье, которое, казалось, становилось все тяжелее на моих плечах. Оно напоминало мне о конфликтах, о непримиримости со свекровью, и мои руки автоматически сжались, смяв его в кулаке. Я чувствовала, как гнев и разочарование накрывают меня волной.

Одна мысль на эмоциях промелькнула в моей голове — выбросить это платье, избавиться от всего, что оно символизирует. Я захотела его сжечь, чтобы с ним исчезли все эти негативные чувства, которые оно во мне вызывало.

Но в этот момент я остановилась.

Я осознала, что это не решит проблемы. Это будут лишь символические действия, не приносящие настоящего облегчения. Проблемы лежали глубже, в отношениях и непонимании.

Папа всегда твердил, что проблемы нужно решать, выключив эмоции. Холодно и рассудительно. Что-то в душе умоляло дать ещё немного времени Владимиру и не рушить семью, не рушить нашу любовь!