— А бельё? — я покраснела. Госпожа Перетти вздохнула:

— И бельё, и ночную сорочку, и туфли, и спортивную обувь для занятий физической культурой. Два платья, две нижних рубашки, плащ и шляпку. Вам этого достаточно?

— Даже с избытком, — пробормотала я. — Не подумайте, что я жалуюсь…

— И не стоит, уверяю вас, вед-Камли. Императрица лично следит за тем, чтобы студенты ни в чём не нуждались! Поспешите же, у меня ещё много дел!

Я поспешила. Вынула из саквояжа икону Богородицы, поставила её на сундук рядом с уставом, а рядом положила медаль из витой меди, которую мне выдала мать-настоятельница за успешное окончание пансиона. Из личных вещей у меня была ещё перьевая ручка с корпусом из настоящего жемчуга — подарок нашего мэра, детей которого я учила географии и основам математики. И дорожный набор, необходимый всякой девице: нитки, иголки, крохотные ножнички, напёрсток, шило и даже крючок для поднятия петель на чулках! А ещё прелестный туалетный несессер, выданный мне монашками за несколько лет до окончания пансиона. Когда я выложила всё это своё богатство, госпожа Перетти покачала головой, и я заметила в её взгляде жалость.

А вот этого я уже терпеть не могла. Жалеть меня не надо. У меня всё получится, и я выбьюсь в люди! Пусть не сразу, а через годы, но я буду жить богато и ни в чём не нуждаясь.

Подхватив саквояж, я с достоинством присела в книксене:

— Я готова.

— Не забывайте запирать комнату, — госпожа Перетти наклонила голову, приглашая меня следовать за ней. — В случае инцидента администрация академии не несёт ответственности за имущество, оставленное в незапертом помещении.

— Хорошо, я учту.

Неужели воруют?

Мы проделали весь путь в обратном направлении, и госпожа Перетти продолжила спускаться по лестнице, объяснив:

— Здесь, как и в мужском общежитии, есть вход в хранилище. Я покажу вам на первый раз, дальше будете разбираться сама.

— Большое спасибо, что уделяете мне время, — я поблагодарила искренне, потому что хозяйка общежития была действительно добра.

Подземный переход оказался на удивление сухим и относительно освещённым. На стенах горели факелы, коптя и испуская лёгкий аромат ладана, а пол был вымощен булыжниками, как мостовые столицы.

Госпожа Перетти указала мне на стену:

— Здесь повсюду указатели. Смотрите!

Она коснулась пальцами стены, и на той расцвели разными цветами призрачные линии. Коричневая отозвалась, когда госпожа Перетти сказала слово «хранилище». Колеблясь в свете факелов, она стала ярче и виднее, показывая путь.

— Понятно? — женщина обернулась ко мне, глядя поверх очков.

— Понятно, — ответила я, восхищённая. Сама тронула коричневую линию, и та засветилась сильнее.

— Тогда я вас оставлю. Будут вопросы по общежитию — обращайтесь ко мне.

И она ушла, оставив меня одну.

Я взглянула в даль длинного коридора, вздохнула, чтобы набраться храбрости, и пошла, следя за чуть помигивавшей линией хранилища. Ну чисто вход в пещеру с драконами! Не хватает страшных оплавленных камней и останков рыцарей в доспехах, как написал об этом поэт Фардье в «Песнях обитателей пограничных земель». Но надо перебороть страх и идти дальше. Тук-тук — гулко разносится по коридору стук подошв моих туфель. Тук-тук — гулко бьётся сердце в груди. Потрескивают факелы, дрожит пламя, обнимающее фитиль. Я, Адриана вед-Камли, в подземелье величайшей имперской академии, и я студентка.

И осознание этого поможет мне преодолеть любые преграды!

Из главного коридора я неожиданно попала в колодец — как на перекрёсток. От него лучами расходились ещё коридоры. Я в панике коснулась коричневой линии, и она заструилась по стене, по полу, перетекла на другую стену и там замигала призывно.