Возможно, и горечь жизни, с которой я давно успел смириться, тоже возьмет и отступит. Оставит меня в покое, хотя бы ненадолго.

Я не стал говорить, куда мы едем. Когда экипаж остановился возле подъема на холм, с которого взлетали пестрые воздушные шары, то Кайя удивленно ахнула и посмотрела на меня так, как никто не смотрел раньше. В ее взгляде было искреннее счастье и такое тепло, словно я вдруг исполнил то, о чем она раньше даже не мечтала, понимая, что мечта не сбудется – а раз так, то и незачем тратить на нее время.

– Воздушный шар? – уточнила она веселым шепотом, и на ее щеках выступил румянец. – Правда?

– Правда, – кивнул я. – Всегда хотел посмотреть на город с высоты, но не было хорошей компании.

Я пытался ухаживать за своими женами – хотел найти к ним подход, а не просто выпить их жизни, как вино из чаши. Но никто из них не выглядел таким счастливым, как Кайя сейчас.

– Ни разу не каталась, – призналась моя жена по отчаянию, когда я оплатил билеты, и мы пошли по дорожке на холм, туда, где застыла сиренево-золотая громада воздушного шара. Рядом с гондолой стояли летчики в ярко-красных куртках, и небольшой, но очень сердитый дракон старательно вдувал пламя в оболочку. Увидев его, Кайя окончательно превратилась в восхищенного ребенка: она сжала мою руку и изумленно проговорила:

– Дракон! Настоящий! Ты видишь, видишь?

– Вижу, – нет, нельзя было находиться с ней рядом и не улыбаться, настолько искренней и счастливой она была. – С такими драконами можно летать даже в самые суровые холода. Их пламя не гаснет, а шар не покрывается льдом. А вон дополнительные защитные заклинания бегают по оболочке.

Словно в подтверждение моих слов один из летчиков вынул небольшой серый камень из кожаного мешочка на поясе и швырнул его дракону. Тот поймал угощение на лету, довольно захрумкал и приобрел вполне довольный жизнью вид.

– Ешь, Мофридд, ешь, – одобрительно произнес летчик и, заметив, что мы подошли, а Кайя смотрит с завороженным любопытством, объяснил: – Это сжатый харч, барышня. Мофридд его слопает, а он у него в желудке увеличится. Хотите покормить?

Еще бы она не хотела! Я протянул билеты второму летчику, тот открыл дверцу гондолы и, когда мы вошли в нее, то первый летчик дал Кайе камешек и распорядился:

– Сейчас он чавкать перестанет, так вы просто протяните ему харч на ладони. Не бойтесь, он сроду никого не укусил. Добрая скотинка, просто важности в нем много. Ну да это все их племя такое.

Кайя бросила радостный и немного испуганный взгляд в мою сторону. Мофридд фыркнул, повел носом, вынюхивая добавку – девичья рука с раскрытой ладонью едва заметно дрогнула. Но Кайя не испугалась – ей было по-настоящему весело. Я чувствовал это веселье – оно разбрызгивало во все стороны невидимые мелкие искры. Дракон с невероятной осторожностью протянул к Кайе зеленую острую морду, легонько фыркнул и каким-то молниеносным и невесомым прикосновением схватил протянутый харч и громко захрустел им.

Кайя рассмеялась, обернулась ко мне, и я вдруг понял, что это было то самое, настоящее, то, что я искал все эти годы и не мог найти. Она не видела во мне чудовища, которое покупает себе жизнь, отнимая эту жизнь у других. Я был для нее не монстром и истязателем, а просто человеком – мы нашли надежду и собирались найти наше спасение.

Это было хорошо. Непривычно и очень хорошо.

Первый летчик закрепил нас на сиденьях особыми ремнями. Кайя одной рукой вцепилась в край гондолы, второй сжала мои пальцы и спросила встревоженным шепотом:

– А ты катался когда-нибудь?