Бабочка! Бабочка, которую Курт извлек у меня из груди! Я не очень-то много знала о магии – в конце концов, если ты ведьма, то лучше не суй нос в заклинания, чтобы этот самый нос тебе не оторвало руками инквизиции – но эта экзотическая красавица с черными крыльями выглядела настолько пугающе чужеродной, настолько отталкивающей, что невольно бросало в дрожь.

Она поселилась во мне, когда нас объявили мужем и женой, а я ничего не почувствовала, хотя любая ведьма очень восприимчива к магии. Магия наполняет почти всех людей в мире, но у некоторых ее настолько много, что они становятся ведьмами и инквизиторами – такие люди способны считывать малейшее дуновение чужого волшебства.

На меня напали, а я даже ветерка по затылку не ощутила. Все было, как обычно. Ничего не изменилось.

Устав ворочаться, я зажгла лампу, села в кровати и решила, что продумаю все, что случилось сегодня, так, словно это был план будущей статьи.

Итак, что мы имеем? Инквизитора Курта Лансеберга угораздило влюбиться в женщину, которая оказалась ведьмой и сумела замаскироваться так, что он не сразу понял, кто она такая. Мой муж по отчаянию сделал свою работу до конца и в награду получил проклятие.

Кому-то было выгодно, чтобы Курт превратился в отчаявшегося монстра, хотя я понятия не имела, какая именно здесь может быть выгода. Значит, ему хотели отомстить – и, скорее всего, именно за смерть ведьмы. И тот, кто наложил проклятие, был настолько силен, что его никто ни в чем не заподозрил.

В комнате было тепло, но я поежилась, словно кто-то смотрел на меня из этой темноты, и ему не нравилось, что я решила во всем разобраться. Часы негромко цокали стрелками на стене, показывая половину первого ночи. Все спали.

Интересно, знает ли злоумышленник о том, что у него коса нашла на камень в моем лице? Или за эти годы он успел расслабиться и теперь не ждет подвоха?

Неожиданно мне захотелось выпить чаю. Заварить покрепче, посидеть за столом на кухне, куда барышни из приличных семей не заходят даже ради любопытства. Несмотря на нашу бедность, у нас хватало денег для кухарки, и однажды я даже научилась у нее готовить яблочный пирог, а потом написала об этом статью в школьную газету.

Статья произвела фурор. Газету зачитали до дыр. Одни поражались, как это я набралась такой храбрости и пошла туда, где все горит, дымится и плюет кипятком, а другие язвительно замечали, что семья Аберкромби скоро пойдет по миру – тогда-то мне и пригодятся полученные навыки. Я не удивлялась: многие мои одноклассницы были уверены в том, что булки растут на деревьях, а не выпекаются в печи.

Так вот, чай. Не знаю, почему, но мне вдруг захотелось согреться. Служанка уже развесила мои немногочисленные пожитки в шкаф – порывшись на полках, я нашла теплый домашний халат и, набросив его поверх ночной рубашки, выскользнула в коридор. Он сразу же наполнился мягким светом ламп, которые, окутанные особыми заклинаниями, среагировали на мое появление. Я прошла к широкой лестнице – какие ровные ступеньки, не то, что в старых домах, когда идешь и боишься свалиться. Вот бы спуститься по ним в красивом бальном платье, готовясь идти на праздник, вот бы знать в тот момент, что ни мне, ни Курту уже ничего не угрожает…

Я скользнула по лестнице на первый этаж, прошла через гостиную в столовую и оказалась на кухне. Тишина, чистота, кастрюльки и сковородки так и сверкали металлическими боками. Взяв чайник, я наполнила его водой, разожгла огонь и принялась искать коробку с заваркой. Мой муж, как выяснилось, предпочитал “Королевскую ночь”, бархатный чай, который стоил целое состояние. Мы такого не пили, у нас сроду не хватило бы денег на покупку – знали о нем по рассказам отца, который частенько упоминал деда и его привычки в чаепитии.