Потом он глянул на Василису и осторожно провел по ее плечу, будто она из фарфора:

– Все хорошо будет, – сказал он ей, словно чуточку извиняясь.

Она молча кивнула, снова чихнула несколько раз и почесала шею. Так, надо срочно с этим что-то делать. Отец, больше не оглядываясь, ушел от нас, а я сразу залез в телефон в поисках ближайшей клиники в Краснодаре, где есть аллерголог. Оказалось, что частная клиника с неплохими отзывами есть по этой же улице через несколько кварталов. Просто замечательно!

– У Кирилла рейс через два часа, надо отвезти его в аэропорт, – как-то устало сказала Василиса, когда мы вышли на длинную аллею, ведущую к выходу с территории центра. Неподалеку гуляли родственники пациентов, катая тех в сверкающих никелем удобных креслах. Смотрелись все достаточно жизнерадостно и оптимистично. Василиса зацепилась за них взглядом, представляя, видимо, что тоже вот будет гулять с мамой.

– Кирилл прекрасно доберется и на такси, а мы с тобой едем к врачу! – отрезал я.

Василиса резко обернулась, распахнув свои зеленые глазищи, и я тут же узнал это возмущенное выражение и понял, что чуть перегнул. Да, я, мля, гений в вопросе того, как все испортить одной фразой! Она сдержала свой гнев в отделении, но сейчас я отчетливо читал по ее лицу, что получу полную отдачу за все. За свое и чужое. Спина прямо разом взмокла в ожидании взрыва с ее стороны. Ну и ладно, давай, Снежная моя Королева, отморозь мне все по самое здрасти!

– Лиска, Арсений прав! – неожиданно вмешался Кирилл, переключая ее внимание на себя. – Никаких возражений с твоей стороны! Я что, малолетка, чтобы меня до самолета за ручку провожать?!

Зеленые, пылающие справедливым гневом озера сузились, превращаясь в прицелы лазеров. Василиса сжала кулаки, будто хотела врезать обоим.

– Вы! – прошипела она. – Оба… два…

Не досказав свою мысль, она резко развернулась и понеслась вперед, а я только и мог, что, шагая позади, любоваться ее порывистыми движениями и развевающимися волосами всех переливов золота.

– Кринников, придурок, прекрати лыбиться, или нам обоим конец! – шикнул на меня Кирилл, когда мы достигли ворот.

На парковке Василиса замялась, так как не знала, в какой стороне припаркована машина, но к нам так и не повернулась. Я двинулся к автомобилю, а Кирилл подошел к разгневанной упрямице и обнял ее за плечи, склоняясь к уху. Васька дернула головой, как будто не желая слушать, но Кирилл настоял, и она буквально на глазах оттаяла. Я отвернулся и пошел быстрее, не желая наблюдать за тем, как легко кому-то, но не мне, удается заставить Василису расслабиться и отпустить свой гнев. У меня это никогда не срабатывало. Все было, скорее уж, наоборот. Чем больше я прилагал усилий, тем выше была температура кипения. Может, засунуть гордость куда подальше и спросить у этого умника на гастролях, какой такой волшебный антифриз он использует, чтобы охлаждать Васькину горячку? Хотя смысла нет. Сто процентов у меня с ней чужие методы не сработают, какими бы чудотворными они ни были. Свои искать надо.

Мы ждали на парковке минут пятнадцать, пока приехало вызванное для Кирилла такси. Все это время они стояли поодаль и о чем-то тихо разговаривали, а я все старался смотреть куда угодно, но не в их сторону. Потому что производили они впечатление прямо-таки парочки, причем из тех, кому комфортно и приятно в обществе друг друга, несмотря на то, где они сейчас находятся, и кому всегда есть о чем поговорить. И это не просто раздражало меня, разжигая понятную ревность и зависть, но и словно являлось лишним напоминанием о том, что я не допущен в некий внутренний круг моей занозы. Я, побывав внутри ее тела, оказавшись однажды ближе некуда, все еще был снаружи, извне, посторонним. Между нами так и оставался невидимый и нерушимый силовой барьер, и чем больше я в него ломился, тем прочнее он становился. И годы врозь этого не изменили.