К полудню, однако, спаниель объявился, прибежал на стук хозяйского топора – весёлый и довольный. Только дома, вечером, не притронулся к еде. Может, заболел? Нет, решил Джо, раз весел щенок – значит, здоров.

В ту ночь приснился Джо чудесный сон. Только устроился он возле очага, где тлели последние угли, пришёл сон, словно явь: Джо показалось даже, что он вовсе не спит. Увидел он во сне щенка – нос к носу с мамой спаниелихой. Она положила морду меж шелковистых лап и глядела на сына искоса, приоткрыв умный карий глаз. Сон был воистину чуден: Джо услышал, как разговаривают между собой его собаки, и понял каждое слово.

– Что стряслось, сынок? Голодать вздумал?

– Да ни за что на свете! Я, матушка, сытёхонек!

– Где ж ты ел?

– У короля на заднем дворе.

– Что ты там делал?

– К подружке бегал.

– Что ещё за подружка?

– Кошечка.

– Кошка? Постыдился бы!

– Да это же моя молочная сестра!

– Ах, эта…

– Она теперь принцессина кошка.

– Ну и как она выглядит?

– Золотая, точно мёд.

– Верно, шипит и фырчит, как все кошки.

– Да, шипит и заодно тайны вышёптывает.

– Чьи тайны?

– Принцессины.

– А она их откуда знает?

– Да она кладёт её на плечи и шепчет в самое ухо.

– Чьи плечи и чьё ухо?

– Принцессины плечи и кошкино ухо.

– Ну и что же у принцессы за тайны?

– Она считает, что ей пора получить любовное послание.

– А-а-а… – Тут спаниелиха зевнула и закрыла глаза. Сам Джо, должно быть, тоже заснул покрепче, и чудный сон кончился.

Но поутру Джо отчётливо припомнил свой сон – так ясно и ярко, будто наяву. Может, это вовсе не сон? В замешательстве поднял он глаза на Папаню, и тот спросил:

– Что тебя гложет, сынок?

– Да сон странный приснился, – ответил Джо. – Вот и не знаю – делать ли, что сон велит.

– А славно ли выйдет, коли сделаешь?

– Может, барышне хорошей зачахнуть не дам…

– А не выйдет ли плохо?

– Вроде нет. Ничего плохого выйти не может.

– Тогда делай, что сон велит, – посоветовал Папаня. И Джо тут же, до работы, уселся и написал любовное послание. Грамотей он был никудышный, и письмо поэтому получилось коротеньким, но зато очень содержательным. Написал он так:

Затем Джо сложил письмо – закапанное чернилами и изрядно потрёпанное. Но слова вполне можно было разобрать, а это в любовных посланиях – самое главное. Довольный собой, Джо взял письмо в лес, сунул его в букетик смолёвки, привязал букетик к принцессиной вязанке… да и выбросил всю эту историю из головы на целый месяц. Лишь Бетти, которую он застал у лесничего первого июля, напомнила ему о том, что случилось.

– Вот так всё и кончилось! – тараторила она. – Слава тебе Господи! Собрался вчера Великий Сход, а принцесса возьми да и скажи: «Нечего вам головы ломать, я уже получила, что хотела!» – и смеётся. Но что это было, она так и не сказала. Конечно, теперь это уже не важно – ведь принцесса порхает, как птичка, и доктор к нам дорогу забыл.

Так, мирно и безмятежно, прошёл ещё год. Работа была в радость, собаки резвились, крыша не текла, еды всегда было вдоволь; правда, Папаня всё болел, с постели не поднимался, и Джо по-прежнему спал на полу. Первого июня, в день своего двадцатилетия, Джо со спаниелем, как водится, отправились к лесничему, а Бетти, как водится, была уже там. «И впрямь любительница прогуляться по росе под птичье щебетанье», – подумал Джо. В то утро, однако, Бетти была грустней обычного, хотя и тараторила без умолку:

– Да! Вот так! Всё как год назад! Снова-здоро́во! Насилу допытались, что она опять чего-то хочет, но чего – ни в какую не говорит! И отец её упрашивает, и мать умоляет, и нянька улещивает, и я уговариваю! Доктор ходит каждый день, да всё без толку. Он считает, что этак она у нас с тоски умрёт, если не получит, чего ей хочется. На последний день июня снова назначен Великий Сход, там и решат, чего же хочет принцесса, – раз сама не признаётся. Ну а тому, кто её желание исполнит, дадут всё, что пожелает, хоть… Ой, мамочки! Колокол-то восемь бьёт! Болтаю тут с тобой, болтаю, а принцесса из-за тебя без шоколада останется!