— Почему тебе так нравится синий? — все-таки спросила я, когда мы выходили из здания гостиницы на оживленную улицу.

— Мои родовые цвета синий и серебряный. В Альвхейме вся моя одежда такого цвета, вот я и привык, — пожал альв плечами. Я же от удивления чуть не споткнулась — надо же, этот день нужно отметить в календаре как особо важный! Иен открыто ответил на вопрос!

Прогуливаясь по городу, мы не обсуждали ни планы на ближайшие дни, ни какие-то серьезные вещи. Во-первых, нас могли подслушать, а во-вторых, в такой суматохе и толчее все равно не получится нормально поговорить. Несмотря на толпу, город мне очень понравился: было видно, что местные патроны поддерживают искусство. Повсюду были расклеены афиши с объявлениями о премьерах, балетах и спектаклях, а уличные музыканты и артисты выступали чуть ли не на каждом углу.

Когда мы подходили к мосту, мое внимание привлек уличный художник, сидевший на складном стульчике. Он продавал готовые портреты, а также предлагал прохожим нарисовать их прямо тут, за несколько минут. Отдельно были разложены уже вставленные в рамки изображения местных августейших особ — короля, королевы и наследника престола Ровены. Портреты оперных див, бывших сейчас на пике популярности, известных театральных прим и монарших особ из ближайших королевств свалили в кучу с куда более меньшим пиететом.

Что-то привлекло мое внимание. Протянув руку, я взяла в руки акварельный портрет бледной, болезненной девушки с синими глазами и медно-русыми волосами. Девушка надменно и безучастно смотрела вдаль, ее голову украшала настолько огромная корона, что, казалось, тонкая шея подломится под такой тяжестью, а руки были до локтей унизаны драгоценными браслетами. «Принцесса Александрина» — прочитала я надпись в уголке и с отвращением отбросила рисунок. Совсем не похоже!

— О, эта работа пользуется огромной популярностью! — обрадовано затараторил продавец. — Такая грустная история! Принцесса так молода, и уже тронулась умом от стыда за злодеяния своих родителей. А потом бедняжку и вовсе похитили, но принц Фердинанд был так добр, что посулил награду тому, кто поможет вернуть ее домой. Хотя, говорят, никто ее не похищал — просто девушку замучили муки совести за преступления родственников, и она сбежала, не вынеся позора.

— За какие такие преступления? — процедила я сквозь зубы, конвульсивно сжимая пальцы и мечтая ощутить под ними горло Фердинанда.

— Ну так ее семья столько лет грабила и притесняла народ Эггериона! — охотно пояснил художник. — А когда принц Фердинанд-освободитель сверг узурпаторов и их преступления выплыли наружу, принцесса тронулась умом от стыда. Все это дурная кровь, я вас скажу! В приличной семье чокнутых не бывает. Теперь принц наведет в этой стране порядок. У меня и его портретики есть, вот! — художник подсунул мне стопку других рисунков — с тщательно выписанным бравым красавчиком в орденах, совершенно непохожим на настоящего, плешивого и полноватого Фердинанда. — Ох, он так благороден! Представляете, принц не винил принцессу в преступлениях ее родителей и даже хотел на ней жениться! А она, неблагодарная, сошла с ума. Хорошо, что этот достойный молодой человек принял бразды правления и скоро станет королем — такой неуравновешенной девице нельзя доверить управление государством. Ну так что, возьмете портретик принца, мисс? Девушки его хорошо раскупают, — угодливо улыбнулся художник.

— Возьму все его портреты, — отрывисто произнесла я. — Иен!

Иен расплатился с художником, и я первая двинулась под мост, на берег реки, мрачно сжимая стопку портретов в руках. Мерзавец! Захватил власть, и теперь распускает подобные слухи! Да при моих родителях народ процветал, налоги снизили вдвое, по всей стране открывались школы и больницы. Ненавижу его, ненавижу!