– Тоже никто не ждёт? – недоверчиво глядит на меня.

– Почему никто, мать ждёт. Только я, в этой вечной мерзлоте торчу уже больше, чем пол жизни, так что она привыкла, что я не рядом, – поясняю зачем-то.

– А я всего три года в этом городе, – сухо отвечает, на мои выразительные откровения.

– И чё всё время не катит? – интересуюсь, как бы невзначай.

– Сначала устроилась во “Дворец культуры”, танцы детям преподавала, – опускает глаза, опять мысленно во что-то упирается.

– Не понравилось? – корчу из себя тупого, вспоминая, как Бодрый это делает.

– Я понравилась, одному родителю. Он предложил мне быть его любовницей, ну или уволиться, – сжимает губы и я догадываюсь, что Ника выбрала второе.

– Кто такой? – спрашиваю без давки, типа мимоходом.

– Какой-то Константин Важенин, он шишка важная, спонсор вроде был. Директриса перед ним очень тряслась, – усмехается, засовывая руки в карманы.

– А потом? – сделав паузу интересуюсь снова. Открываю термос.

– Это чай? – спрашивает с чрезмерным любопытством, ясно, что с темы съезжает.

– Нет, чай дома попьёшь, это вино, – наливаю в пластиковый стакан, врубаюсь уже, что продолжения не будет.

– Хочу ещё раз спросить, уже точно последний, – я тоже пью коньяк, который прихватил с собой. – Ты идёшь завтра в “Зажигай”? – смотрю выжидающе, хотя на чудо не рассчитываю уже.

– Да, – коротко и чётко отвечает Ника и ждёт моей реакции.

– Ну всё тогда, тема закрыта, – я откидываюсь на спинку скамейки и засовываю в рот кусок колбасы.

– Глупо, наверное, я знаю. Просто папа говорил, что нельзя показывать свой страх, особенно тем, кто хочет напугать, – я резко вскидываю брови от неожиданности и слушаю не перебивая. – А ещё он говорил, что в горящем доме прятаться бесполезно, огонь всё равно тебя найдёт, – я намёк сразу понимаю, это она мне ответку кидает на то, что спрятать её хотел.

– А где сейчас твой отец? – от своего вопроса, мне жарко стаёт, аж в пот ударяет.

9. Глава 9. Игорь

– Папа разбился на машине, четыре года назад, у него сердечный приступ был прямо за рулём, – вижу, как крупные слёзы бегут по щекам девчонки и тоже сглатываю ком подступивший к горлу. Не знаю, как успокоить её, потому что сам охреневший сижу. Молча наливаю ей вино, себе коньяк. – Если бы папа был живой, этого всего бы не случилось, – хмурится, пытается сдерживать поток из глаз.

– Мне двенадцать было, когда мой отец умер, – поднимаю голову вверх, смотрю на качающиеся от ветра деревья. – У меня тоже, наверное, много чего бы не случилось, если бы он был жив, – опускаю взгляд на Нику. – К примеру, я бы может в тюрьму не уселся. Я вообще-то переводчиком иностранных языков хотел быть, – она разглядывает меня, с понтом в первый раз увидела. – У меня мать учительница русского и литературы, в школе я эти предметы ненавидел, – несу всякую пургу, лишь бы отвлечь Нику. – Прикинь, она назвала меня в честь, какого-то князя из поэмы, а сестру Таньку в честь героини из Онегина, – делаю я возмущённое лицо и получаю улыбку, как вознаграждение за своё кривляние. – Моего старшего племяша зовут Русланом, тоже фраер из той же серии, – продолжаю я удачную развлекуху.

– А младший? Девочка или мальчик? – спрашивает не скрывая интереса. Затянуло значит.

– Пацан. Танька больше не дала матери, литературных персонажей плодить и назвала сына просто Денис, – улыбаясь отвечаю. – Мы с сестрой не общаемся, это мне мать рассказывала, – задумчиво добавляю, прикуривая сигарету.

Долго молчим, понятно, что разговора дальше не будет. Мы оба сейчас друг перед другом вывернули свои души наизнанку, поэтому хочется тишины.