– Как всегда, да не как всегда, – провести Ирину Николаевну не удается, – рассказывай.

Ясно. Припухшие глаза и красный нос заметила.

– В этот раз хуже было, – признаюсь, поворачиваясь на бок и поджимая колени к груди, а телефон устанавливаю, прислонив ко второй подушке, чтобы не держать на весу. – Пришлось в больницу ехать.

– Та-а-ак, в больницу, значит? – прищуривает зеленые, как и у меня, глаза. – Иван отвез? Ты же сама под дулом пистолета туда не сунешься.

Вот же прокурор, а не мама, каждое слово будто через детектор лжи пропускает.

– Нет, не Иван. Он занят был, принимал поздравления, – ага, по поводу помолвки с другой. – В общем, все вчера вечером случилось, прямо на банкете. Наша фирма, к слову, выиграла заказ, можешь порадоваться. Поэтому ему не до меня было. Отца поддерживал на сцене, речь толкал и всё такое-прочее…

– Угу, ему не до тебя… – мама выхватывает из речи самое, по ее мнению, важное, – а кому тогда до тебя? Про такси не заикайся, не поверю.

– Э-э-э, Арскому, – тру кончик носа, – он…

– Ваш конкурент, я помню, – Ирина Николаевна в очередной раз проявляет чудеса дедукции и супер-памяти, – который ради победы в тендере клинья к дочери заказчика подбивал. Виктор А… как его там?

– Алексеевич, – договариваю, чувствуя, как начинают гореть уши. – И, мам, я на счет него ошибалась. Сильно. У них все серьезно с Марковой было, но они… В общем, неважно. Он мне помог и к врачу отвез.

Дальше, чтобы избежать подробного допроса, кратко описываю ночевку в клинике, саму клинику и их прекрасное обслуживание, а также лекарства, которыми меня пичкали. Маме-медику это важно. Заканчиваю тем, что анализы ничего опасного не выявили (и ведь не вру же!) и меня отпустили домой.

– Вот теперь лежу в обнимку с подушкой и чувствую себя намного лучше, – подвожу итог и даже улыбаюсь.

– Лежишь, как понимаю одна. Ивана, как обычно, нет? Опять весь в делах, даже в выходной? – снова подмечает детали Орлова-старшая. – Я думала, он посвободнее после объявления результатов станет, и вы на пару денечков к нам в гости вырветесь.

– Я тоже так думала, – усмехаюсь, благо мама правильно, пусть и по-своему, воспринимает мою улыбку, – но он уже не в Питере. Сергей Сергеевич еще с утра его в новую командировку отправил. Так что улетел Игнатов на три недели.

Сокол, мать его ети, сизокрылый.

– Поня-ятно, – тянет родительница, вновь прищуривая глаза, а потом сама меняет тему, принимаясь рассказывать об очередной отцовской вылазке на охоту вместе с друзьями-приятелями и их приключениях.

И только распрощавшись, и повторно прокрутив в голове наш разговор, стопорюсь на маминой последней реакции с ее протяжным «поня-ятно». Будто она действительно смогла между строк уловить недосказанное.

А ведь если разобраться… я сказала, что приехала домой после обеда, а Иван улетел утром. Она же в ответ просто покивала и не поинтересовалась, каким образом я добралась до квартиры.

Странно: почему?

Эх, ладно, отмахиваюсь от не столь важных вопросов, как другие. Например, сбор чужих шмоток, которых только на вскидку в доме наберется довольно много. Да, Иван не жил у меня постоянно, но периодически оставался. И нередко работал, оставляя документы в столе, где я ему выделила целых два ящика против одного моего. Потому, хочешь – не хочешь, а пару коробок завтра придется раздобыть.

О, для этого я совсем не постесняюсь спуститься вниз и дойти до «Пятерочки». Есть там у меня знакомая, которая для важного дела пустой тары не пожалеет.

Этим почти все воскресенье и занимаюсь. Сначала иду к Людочке и беру у нее три коробки, а потом возвращаюсь домой и до вечера пакую вещи Игнатова.