— Помолчать, — шикает Луша, а меня бомбить начинает. Чего она улыбается всем, кроме меня? — Конечно, можно. Только давай сначала спишемся. Расписание плотное, боюсь подвести.

— Я подстроюсь. Ладно, девчонки, хорошего дня!

— И тебе, — машет Арина, а я Лушу взглядом испепеляю.

— Мне что, мухобойку побольше купить, чтобы отгонять от тебя находчивых ухажеров?

— Да, желательно, чтобы она еще током владельца била.

Арина смеется, прощается и убегает с девчонками, а я поднимаюсь на одну ступеньку и приближаюсь к Луше.

Меня словно примагничивает.

Профиль ее нежный. Носик вздернутый. Губы пухлые, что поджаты. Кожа сливки, которые хочется слизать. Втягиваю носом запах сладкий. Почти чувствую, как выбившиеся пряди лицо задевают. Ласкают… До дрожи. До одурения!

Дезик даже не сменила, хотя, мне кажется, она вообще не потеет. Даже после интенсивной тренировки. Но я бы хотел увидеть, как ее тело покроется испариной. Как на коже выступят крошечные капельки пота. Так и будет, когда я, наконец, получу ее себе. Всю! Без остатка!

Она могла бы отойти, могла бы послать меня, куда подальше, но так и стоит, отвернувшись, стоит, то и дело сглатывая, пока я почти выучил каждую деталь ее лица, даже вон ту родинку у темной брови.

Дыхание все глубже, молчание затягивается. Поцелуй как неизбежность, но стоит мне протянуть руку, как она делает неровный шаг назад.

— Держись от меня подальше, Самсонов!

— Что он хотел?

— Кто?

— Левашов!

— Тебя не касается.

— Меня все касается, что касается тебя, когда ты уже это поймешь?

— Не пойму, потому что ты уже давно решил, что ждать меня не намерен, что тебе важнее своему Василиску тайную комнату посговорчивее. Что ты меня достаешь?

— Сначала Клим, теперь Лев. Тебе так не терпится почесать своего бобренка?

— Почесать я его могу и сама, мне никто не нужен. В отличие от тебя. Ты же привык, что все за тебя делают.

Давай, давай подкалывай, покажи, как тебе на меня наплевать!

— А на что ты согласилась? — снова рядом, протягиваю руку и лицо к себе поворачиваю, чтобы в глаза синие посмотреть.

— Не касается это тебя! Отойди! И не трогай меня! Сейчас отец приедет. Ты помнишь, что мне нельзя с тобой общаться? Подставить хочешь?

— Ты можешь просто сказать? Или тебе нравится видеть мою ревность?

— Какая может быть ревность, я же тебе безразлична!

Она хочет отойти в сторону, но я цепляю локоть, к себе девчонку тяну.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так! Я хочу тебя!

— Верю. Для парня двадцати лет, у которого все нормально с уровнем тестостерона, вполне нормально хотеть девушку семнадцати лет. Это говорит о том, что проблем у тебя нет, и к врачу тебе не надо.

— Издеваешься?

— Пожалуй, — вырывает она локоть. — Хотеть меня недостаточно! Если я буду спать со всяким, кто меня хочет, то что тогда останется тому единственному, который меня полюбит?

— Долго ждать принца собираешься?

— А мне торопится некуда, — улыбается эта зараза и сбегает по лестнице вниз, как раз встречая машину своего отца, который даже не вышел.

Стискиваю челюсти, сам себя не понимая. Торопиться ей некуда? Мне, собственно, тоже, но блин!

Что ж так свербит-то? Настолько свербит, что вместо тусы и посещения врача я взламываю переписку Луши и Левашова. Ничего криминального, она просто поможет порастягивать его сестру к соревнованиям по фигурному катанию, но чего ж так колбасит от их милой переписки и обмена любимыми треками?! Левашов нормальный парень, погруженный в спорт и семью, странно, что у него пока девушки не было. Только бы свои лыжи не смазывал в сторону Луши, а то без них останется. О чем ему, собственно, и говорю на следующий день, когда все-таки прихожу на тренировку.