– Он самый, – услужливо подтвердил Маргелов. – С час как горланит. Самовольно занял мансарду. Девок с собой привез: мало того, что Викторию, так еще и Нинку из ресторана прихватил. Многие товарищи из отдаленных районов недоумевают. Узнал, что у нас по плану митинг намечен, так заявил, что сам проведет.

– А почему не поставили на место? Где члены бюро?

– Они как раз пошли разбираться, – Маргелов глянул на часы. Смутился. – Часа два уж. Главное, ведь всё на глазах. Престиж как бы. Да и Шикулина с Балахниным уже подъехали. Как бы конфуза не вышло…Ой, не у них ли?!

Вадим встревоженно обернулся, – над отдаленной частью турбазы поднимался клуб дыма.

Когда Вадим подбежал к горящей мансарде, под балконом уже столпилось человек пятьдесят отдыхающих. И еще продолжали подтягиваться. Соблазненные дармовыми путевками, они день за днем неприкаянно бродили в сырых штормовках по заваленным гниющими листьями аллеям. По вечерам в промозглом летнем клубе внимали со слабыми улыбками осипшему сторублевому массовику-затейнику или дремали в холлах у сломанных телевизоров. А возбуждались лишь три раза в день: при обсуждении незатейливого меню. И с нетерпением ожидали часа возвращения в родные места, откуда их в директивном порядке «соскребли» по трем нищим нечерноземным областям. Пожар на турбазе стал неожиданным, бонусным развлечением.

– Надо бы пожарную вызвать, – лениво предложил кто-то.

На задымленном крыльце показался Иван Листопад.

– Граждане! – громыхнул он. – Прошу сохранять спокойствие. Усилиями героического комсомола пожар, грозивший уничтожить родную турбазу, предотвращен!

Человек на балконе нагнулся, поднял на вытянутых руках широкий металлический диск от штанги, так что огонь оказался у него над головой, и эффектно стряхнул тлеющее месиво вниз – на залитый лужами асфальт.

– От звонари! – разочаровались внизу, поняв, что трупов в огне не дождаться. – Пошли отсюда.

Но Иван, не давая разойтись, выбросил вверх раскрытую ладонь.

– Дорогие товарищи, – зычным, подрагивающим голосом выкрикнул он. – Сейчас, в позднюю распутицу, миллионы советских граждан, прервав ударный труд на стройках пятилетки, разъехались на заслуженный отдых по бескрайним просторам нашей Родины. Кто в Ялту, кто в Сочи. Вам выпала удача отдыхать здесь.

В толпе обреченно вздохнули.

– Но я вас спрашиваю: можем ли мы, счастливые советские люди, равнодушно смотреть, как на Западе грубо попираются права человека? Или, потушив маленький пожарчик, – он ткнул в дотлевающие ошметки, – будем считать, что погасили бушующее пламя, разжигаемое империалистическими агрессорами?

Вадим, приподнявшись на носки, увидел в глубине мансарды, за спиной Листопада, глумливые лица членов бюро райкома. Он принялся опасливо оглядывать толпу.

– Доживают в индейских резервациях последние из могикан, гибнут преследуемые куклуксклановцами негры! – гремел меж тем воодушевившийся вития. – Пентагон плотоядно поигрывает волосатыми лапами по ядерным клавишам! В застенках США томится Анджела Дэвис, женщина черной кожи, поднявшая свой голос против расизма. И что, мы останемся в стороне?

Иван сделал паузу. Внизу озадаченно молчали.

– Нет, не останемся! – разрешил все сомнения Листопад. – Закордонные голоса уверяют, что у них, мол, лучше жизнь. Зато у нас лучше строй! – он победно припечатал перила. – Империализм не пройдет, товарищи! Свободу Анджеле Дэвис! Свободу калифорнийской патриотке! Сво-бо-ду! Сво-бо!.. Ну, товарищи, или – вы не советские люди? Вместе! Сво-бо-ду! Сво!.. – он энергично задирижировал руками.