– А этого можно как-то избежать?

– Нет, важные люди, полезные связи.

– Твой отец меня терпеть не может, – присаживаясь на край постели, произношу устало. – Как и мать ребенка…

– Прекрати, – рычит Артем, – она – другое дело.

– Ты всегда остро реагировал на любое упоминание о сыне Тимура и…

–  Я не желаю, чтобы ты произносила ее имя в этих стенах, – слишком резко, на мой взгляд, реагирует Артем.

Отчего он питает столько ненависти к чужой женщине? Почему постоянно злится, когда я завожу разговор об этом? Мне так хотелось бы узнать причины, но мой парень явно не желает открывать душу, делясь мыслями.

– Она ничтожество, – гнев в его глазах похож на пламя костра.

У Артема дергается кадык, венка начинает пульсировать на виске, а губы сжимаются в тонкую линию. Он злится и, кажется, еле сдерживается, чтобы не выпустить пар. Я смотрю на него в упор, ожидая продолжение, что он скажет? Ведь на эмоциях человек может, сам того не желая, сказать правду. Мне хотелось услышать хотя бы часть ее, кроху, чтобы зацепиться и попытаться пойти за этим клубочком, держа в руках кусочек нити.

– Она сломала все… – смахивает со стола ежедневник шипит Артем, а я подтягиваю колени к подбородку, боясь сделать вдох.

Наблюдаю за ним, цепляясь за каждое слово, внутри меня водоворот ощущений, мысли дробят сознание.

– Уничтожила, будто жизнь просто шутка. Ненавижу, – цедит он, упираясь ладонями в столешницу.

Его взгляд прикован в рамке с фото, на котором запечатлен Артем еще ребенком. Теряюсь окончательно, находясь под впечатлением от реакции Кирсанова на простые вопросы. И как только Артем уходит в душ, проклинаю себя на чем стоит свет, но тянусь рукой к его мобильнику.

***

Ольга не радуется ни моему визиту, ни предложению. Смотрит с укором, и я ее понимаю отчасти. Давно не заезжал, а надо было проведать пацана, сколько я его не видел? Сосчитать-то можно, но боюсь, сгорю со стыда. Алена права – я паршивый отец. Воспитанием не занимаюсь, все перевалил на маму Кирилла. Конечно, стараюсь помогать, не обделяю их в финансах, но, что касается времени, то его дефицит. Сначала учеба в Европе, потом – работа, которой наградил отец.

В общем, готов был провалиться сквозь землю, глядя в отражение чашки, что поставила передо мной Оля, ожидая, что еще за новости я принес.

 А у меня в голове кавардак, я даже не знаю, что сообщить этой хрупкой брюнетке, с какой стороны к ней подступиться. Понятно точно одно: она готова меня послать подальше и в лицо деньги швырнуть, потому как наверняка не тратит – складывает в кубышку, демонстрируя, что и сама может справиться без меня. Задевает этот факт мое самолюбие, конечно, но пытаюсь держать себя в руках. Ради нее, ради Кирюхи.

– Мне нужна твоя помощь, – помешивая сахар ложечкой, на выдохе произношу. Надеюсь очень на понимание, на то, что Оля не выльет мне чай за воротник. Все-таки она рассудительная… была.

– По-моему, ты и без меня прекрасно со всем справлялся до, Тимур, – скрестив руки на груди, произносит она сухо, но смотрит внимательно при этом, значит, шанс у меня есть.

– Может, ты выслушаешь сначала? – бросаю на нее взгляд хмурый, а той все фиолетово. Ее мысли занимает исключительно сын и ввязываться в какие-либо авантюры она не намерена.

– Давай, только быстро, мне Кирилла купать через пятнадцать минут.

– Оля, – рычу практически на нее, – хотя бы иногда выключай в себе педанта.

– У тебя четырнадцать минут осталось, – хмыкает она, не собираясь проявлять ко мне теплоту.

– Зараза, – бурчу недовольно, но стараюсь поторопиться и выложить все как на духу. – Отец лютует, собирается меня женить на дочери потенциальных компаньонов и много чего.