Он пришел — как живой, как всегда. Тепло рук, тяжесть тела — его. Ласки — нежные, будоражащие, привычные и всегда новые — его. Примятая подушка, скомканные простыни, его запах — такой родной, такой реальный. Я думала, больше никогда уже не вдохну этот терпкий и свежий аромат, присущий только ему одному. Я ведь спрятала все его ношеные футболки в герметичные пакеты, чтобы запах не выветрился, чтобы даже через год я могла надеть их и почувствовать,что он рядом. Это оказалось лишним.
Он пришел и принес свой запах с собой.

Я разрыдалась после первого же поцелуя. Так соскучилась по их вкусу — невыносимо.
И продолжала плакать, пока меня ласкали его руки — чуть шершавые, нетерпеливые, будто он весь этот месяц тоже скучал. Выгибалась под ним — наполненная, пронзительно, до боли, счастливая.
Все было как настоящее. Утешающе реальное.
Как раньше.

Не заметила, когда перестала плакать. Металась в забытьи, проваливаясь в тягучее жаркое удовольствие раз за разом, скрещивая ноги на его пояснице, обвивая руками шею, забывая, что это всего лишь сон — и уплывая внутри него в сон еще более глубокий.
Проснулась утром уже в своей постели, но в сбитых влажных простынях, со сладкой дрожью в теле. Опустошенная, счастливая.
Улыбающаяся впервые с того самого телефонного звонка.

Это было самым лучшим подарком на Новый Год.
Не только эта ночь — но и другие тоже.

Денис навещал меня нечасто — иногда лишь раз в месяц-два. Но всегда был рядом, если мне было плохо, кто-то обижал или я начинала скучать сильнее обычного. Приходил во сне — смешной, рыжий, улыбчивый. Обнимал своими огромными лапами, целовал в живот, любил до сладких судорог, гладил по голове и сцеловывал слезы.

Говорил:
— Ничего, малыш, скоро найдешь себе кого-нибудь и забудешь меня.
— Никогда! — выдыхала я в его горячее плечо с россыпью веснушек. — Никогда не забуду. Никогда не смогу быть с кем-то другим!

Перед следующим Новым Годом он снился чаще обычного. Держал меня на руках, когда я засыпала на несколько нервных часов после подготовки ежегодных поминок, после рабочих дедлайнов — и снова любил под разноцветными огоньками елочной гирлянды, когда я возвращалась с кладбища, встретив там новый год с ним на черно-белом неживом фото.
В моих снах он был живой, но все же я суеверно не могла отказаться от своих посиделок у могилы, словно боялась малейшими изменениями разрушить хрупкий механизм чуда.

Никогда я никого не найду.
Зачем кого-то искать, если у меня есть мой Динька?

Так что мне было, с кем встречать Новый Год, было, чем заняться долгой ночью с тридцать первого на первое. У меня была самая веская на свете причина не дежурить в новогоднюю ночь.

Поважнее клубов, внуков и Таиланда.
И я была готова биться за нее до последнего.

8. Катастрофа

На следующий день на работе со мной никто не разговаривал. Вроде у всех были свои причины: Олег, понятно, бесился, Нина качала головой и прицокивала языком с посылом «Ну что с дурой обсуждать», Артур демонстративно держал дистанцию. 
Остальным от меня ничего и не надо было, и в другой день я бы даже не заметила, что обедала на офисной кухне в одиночестве, но сегодня это выглядело как массовый бойкот. Была бы я одинока по-настоящему, так, как они думают обо мне, это было бы невероятно жестоко.
Но я не была.
Денис мне уже давно не снился, и я надеялась, что он придет сегодня. Вместе с ним мне ничего не страшно.

Под вечер привезли коробки с новогодними открытками для клиентов. Как водится — типография только напечатала, а красивые полукруглые рамочки вырезайте сами. Обычно мы этим занимались всем офисом, особенно перед Новым Годом, когда у рекламного отдела и так запарка. Если нудную работу раскидать понемножку на всех, будет и быстрее, и веселее.