– А как там тетя Этель?

Дядя Дольфи приподнимает брови:

– Прошлой ночью видела сестру. Она всегда рада повидать Адриану. – Дядюшка ухмыляется и вытирает губы салфеткой. – Эх, если бы я только мог заставить эту женщину появляться почаще!

Тетя Этель и дядя Дольфи живут в двухкомнатной квартире над парикмахерской, и тетя верит, что к ним являются привидения. Она уверяет, что видит духов своих покойных родственников. Я подозреваю, что это одна из причин, по которой ее муж днем часами сидит в пустой парикмахерской. У каждого человека должна быть хоть какая-то отдушина, так я считаю. Раньше я приставала к тете Этель с вопросом, не видела ли она мою маму. Но она каждый раз отвечала отрицательно, и несколько лет назад я наконец сдалась.

Дядя Дольфи закидывает в рот последний кусочек печенья и стряхивает крошки с ладоней.

– Delizioso![6] – Он, шаркая ногами, подходит к своему парикмахерскому столику и возвращается с несколькими исписанными листами бумаги, которые я отдала ему вчера вечером. – Мне нравится эта история, la mia nipote talentata.

Моя талантливая племянница? Я прикусываю губу, чтобы дядя не заметил, насколько я рада это слышать.

– Grazie.

– Сюжет набирает обороты. Чувствую: назревает конфликт.

– Ты прав.

Я припоминаю эпизод, который придумала сегодня на работе, потом достаю из сумки написанные накануне страницы и вручаю их дяде:

– Продолжение принесу в четверг.

Он недовольно хмурится:

– А завтра ничего?

Я не могу сдержать улыбку. Мои скромные попытки писать – это хобби, и мы с дядей держим его в секрете.

Дольфи любит повторять: «Если уж наметил дорожку к мечте, не сходи с нее».

Однажды он признался, что в молодости пытался сочинить оперу, но отказался показать мне свои наброски или хотя бы в двух словах рассказать сюжет. И на мои расспросы все время отвечает, что это была просто придурь, а сам краснеет как рак. Мне жаль, что дядя сошел с дорожки к своей мечте.

– Извини, но сегодня у меня не будет времени писать. Дария устраивает собрание Клуба книголюбов и меня тоже позвала. – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал так, будто приглашение сестры потусить вместе с ее друзьями для меня обычное дело. – Она попросила принести сладкую пиццу. – Я мельком смотрю на часы – половина четвертого – и подхожу к раковине. – Послушать Сару, так весь смысл этих собраний сводится к еде, выпивке и сплетням. Ну а если вдруг остается время, они могут обсудить книгу.

Дядя сверкает темными глазами:

– Какая чудесная новость: сестра приглашает тебя на собрание своего клуба. Я помню времена, когда вы были неразлучны.

У меня вдруг начинает першить в горле, я в ужасе изображаю, будто ищу в шкафчике полотенце.

– Ну, я пока еще не постоянный член клуба. – Теперь у меня щиплет глаза. – Но я надеюсь, что, если понравлюсь ее друзьям – ну, или хотя бы моя рizza di crema, сливочный пирог, понравится, – Дария пригласит меня к ним присоединиться.

– Pizza di crema? – Дядя искоса смотрит в мою сторону. – Не позволяй Дарии себя использовать.

– Мне совсем не трудно испечь угощение, и я люблю помогать сестре.

Дольфи насмешливо приподнимает брови, но я делаю вид, что ничего не замечаю. Потом он смотрит на часы и снова хмурится:

– Лучана сказала, что придет стричься в два, и вот – ни слуху ни духу. Хотя бы позвонила, что задерживается. Ну что за безответственность?

– Не будь к ней слишком строг. Люси еще ребенок.

– Ребенок? – хмыкает дядя. – С каких это пор здоровая девица двадцати одного года от роду считается ребенком? – Он понижает голос, как будто в пустой парикмахерской кто-то может нас подслушать. – Ты слышала, что у Лучаны очередной кавалер? Познакомилась с ним на новой работе. Этель уверена, что на этот раз дело закончится свадьбой.