— Вы собираетесь ехать, Виктория Константиновна? — спросил Сева, занимая место водителя.

— Конечно, — отозвалась девушка и мысленно состроила рожицу Севе.

Выехав за ворота поместья, они направились в город.

Автомобиль ехал плавно, бесшумно, и было одно удовольствие находиться в таком роскошном салоне.

Всеволод включил музыку, и из динамиков полилась «Токката и фуга ре минор» Баха.

Салон заполнился мощным, драматичным звучанием органа. Музыка ассоциировалась с чем-то могучим, необъятным и великим…

Когда прозвучали последние аккорды, у Виктории набежали слезы на глаза, настолько сильное впечатление оказала на нее эта громко звучащая в салоне автомобиля музыка. Это произведение Баха идеально подходило мрачному и невозмутимому Всеволоду.

Девушка украдкой взглянула на пожилого мужчину, который сосредоточенно вел автомобиль. Ни единой эмоции не отразилось на его лице, будто маска спокойствия и невозмутимости приклеилась к нему намертво.

«Наверняка такому его поведению есть объяснение, — подумала Виктория. — Может, он тоже пережил трагедию? Почему он один? Где семья — жена, дети, внуки? Одни вопросы…» Но задавать их ему она не решилась, опасаясь причинить ему боль…

После Бетховена зазвучали «Времена года» Вивальди.

Прослушав несколько классических произведений, Виктория ощутила, как в ней нарастает протест. Она, конечно, любила классику, но в умеренных дозах. Да еще и эти произведения навевали печальные мысли…

Ей захотелось послушать что-то задорное, динамичное, летнее…

— Всеволод Георгиевич, а можно включить радио? — вежливо поинтересовалась Виктория.

Он скосил на нее глаза и кивнул:

— Включайте.

«Вот жук! — Она надула губки. — Будто я знаю, как его включать…» Однако сдаваться девушка не собиралась.

Немного поразмышляв и изучив меню на панели, она нажала на «FM» и, перебрав несколько радиостанций, нашла именно то, что ей было нужно, — «La Mordidita» в исполнении Рики Мартина. Задорная и жизнерадостная музыка сразу же подняла ей настроение. Краем глаза она заметила, как недовольно сморщил нос Сева.

«Ну и пусть… Я слушала то, что он хотел, теперь послушаем то, что хочу я», — решила она, подпевая Рики, двигая плечами и руками.

Всеволод только возвел очи горе.

Так они и ехали: слушали композицию, нравившуюся Виктории, потом траурные завывания — по вкусу Всеволода…

Если бы рядом с ними находился Демид, то он сказал бы, что это просто детский сад.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                          

* * *

Въехав в город, они проторчали чуть ли не час в душных пробках, и Виктория осознала, как прекрасно себя чувствовала в поместье Демида, на свежем воздухе, в тишине и покое. Без этой суеты и нервотрепки.

«Да-а-а… к хорошему быстро привыкаешь», — подумала девушка.

Они подъехали к ее дому, обыкновенной панельной серой пятиэтажке, и Виктория, выпорхнув из дорогого автомобиля, сопровождаемая любопытными взглядами соседей, гордо продефилировала в свой подъезд и пулей взлетела на свой четвертый этаж. Войдя в свою маленькую двухкомнатную квартиру, она не разуваясь, начала собирать все необходимое.

Сначала она сложила в свои объемные сундучки-чемоданы то, что было нужно для реставрации: ножи, долота и скарпели, скребковые инструменты, пинцеты, спреи, опрыскиватели, замазки, краски, лаки, растворители… Чего тут только не было!