Сначала майор Матвеев разговаривал с одним из сержантов в тренерской. Янек дёргался. За него вступиться, если что, особо некому. Разве что, Симонов.
- Пацаны, топайте сюда быстро, - позвал их в тренерскую сержант.
- Заходите, - Юрий Павлович расположился за столом. - Рассказывайте, как оно было.

Выслушал версию ребят. Крякнул. Глянул на сержанта. Тот только плечами пожал, мол что я мог сделать, если заявление.
- Пишите заявление. Всё пишите. И про нож.

Пришлось скрипеть мозгами, вспоминая те несколько минут в деталях.

Ещё минут через пятнадцать они уже сидели в Матвеевских жигулях. "Жертву ограбления" заталкивали в милицейский бобик. Но уже не на пассажирское сидение. А в "обезьянник" сзади.

Следующие дни были похожи на дурдом. В милиции все стояли на ушах. В школе срочный педсовет. Готовили им характеристики.

Завуч, тряся мелкими кудряшками, вопила, что она всегда подозревала, что Горовиц бандит. А Пашка тот вообще потомственный. Слово взял Анатолий Викторович Лебедев. Он оглядел коллег.

- Во-первых, вы тут что-то перепутали. Что говорят документы? Что наши ученики умело противостояли банде из пяти нападавших. Или вы испугались, что у их главного мама в ГОРОНО? Во-вторых, когда надо было отчитываться о спортивных успехах, Горовиц всем был хорош. Кубки его весь коридор занимают. И в третьих. Про Павла Быкова. То, что у него отец с братом сидят, ещё не делает его плохим человеком. Он один дом тащит. И сестру. Мать с бабкой пьют. Кто из вас дома у них был? Ну? Что затихли?

В учительской действительно стало тихо.
- В общем, так, - Лебедев увесисто хлопнул по столу ладонью, - Я пацанов тут мордой об стол возить не дам. Нормальные пацаны. Хорошие.
- И я не дам. Помогать буду, сколько есть сил, - вдруг поднялась Эдита Вацловна.
- Согласна, - историчка Валентина Ивановна подала голос, - Это мы их должны защищать.

В результате характеристики в милицию всем написали приличные. Но нервов эта ситуация попортила вагон.

Сторона нападавших упорно настаивала, что ножа не было. Просто хотели попугать.

У "жертвы" свой блат был. В результате разошлись каждый при своём интересе. Желая поскорее забыть о существовании друга друга, если бы такое было возможно.

16. Глава 14

14.

Сталь закаляется покорно,ее расплющивает молот, ее из пламенного горна бросают в леденящий холод. И в этой пытке многократной рождается клинок булатный…

Экзамены Янек сдавал, как в горячечном бреду. Выныривая иногда на поверхность. Злой. Дерганый. Резкий. Будто кожу содрали. Всякое прикосновение - боль адова.

Её имя ещё звучало в голове, тревожным колоколом, а не радостным перезвоном, как раньше. Он оказался не подходящей партией. Даже близко чтобы не подходил. Кто так решил? Она сама? Хотелось верить, что нет. Не могла это быть игра. Или могла? Кто ответит? Кто решил, что должно с ними быть так, а не иначе?

Пожалуй, сейчас, попадись ему этот "потерпевший" , он мог бы и убить голыми руками. Но зачем? Ради чего? Ради неё ещё мог. А так... Только мараться. В сердце была воронка диаметром три метра. И туда засасывало всё. Эмоции, чувства, мысли.

Мама с бабушкой жались по углам. Не знали, как и чем помочь.
- Янкеле... Поешь, пожалуйста, - бабушка готовила то, что он любил. Но еда не лезла.

Хватило ума не трогать в доме стекла. Но дверь в шкафу он таки пробил кулаком. Не кирпич, конечно, только толстая фанера. Об кирпичи хотелось головой биться.

На все экзамены ходил, как в бой. Вместо оружия - одна ручка. Даже шпаргалки не писал. И всё же на сочинении снова нарвался на конфликт. Хотя вообще даже ни разу не пытался. У него на такие инициативы сил не было.