В тот год случилась эпидемия свадеб. В августе Эви с Роджером связали себя узами брака в Тэнглвуде, где он играл Дворжака с оркестром знаменитого Зубина Меты. Хорошо, что я приехал на два дня раньше: пока Роджер был на мальчишнике, с Эви случился приступ неуверенности. («Понимаешь, Мэт, он такой знаменитый! И такой взрослый! Зачем ему девчонка вроде меня?»)

Мне удалось убедить Эви, что такой умный человек, как Роджер, не может не разглядеть в ней незаурядную личность. И вообще, кто бы на ней ни женился, должен считать себя самым везучим человеком на земле. К тому моменту, как в воздух полетели пробки от шампанского, от ее сомнений не осталось и следа.

Что до меня, то лучшей частью свадьбы Эви стал концерт, который дали в честь новобрачных гости по завершении официальной церемонии. Кажется, я «живьем» услышал половину своей коллекции грамзаписей.

Я вернулся домой и с головой погрузился в мир медицины. Осенью того же года Эви ушла из консерватории, чтобы сопровождать Роджера на гастролях, и постепенно наши дороги разошлись.

С Чазом мы продолжали регулярно видеться по воскресеньям, даже после того как он стал полноправным мужем. Программа у нас всегда была одна и та же: пиво и мужской разговор.

Чаз не утратил своей способности задавать щекотливые вопросы.

– Не жалеешь, что не женился на Эви? Шансы у тебя были! – с обезоруживающей наивностью спросил он.

– У нас ничего бы не вышло. Мы с ней были как брат с сестрой.

– Тогда почему ты ходишь такой убитый?

– Я не убитый, Чаз. Я просто нервничаю из-за собеседования для Африки.

– Африки? – Он очень удивился. – Ах, ну да, небось решил поступить в Иностранный легион, чтобы ее забыть.

– Прекрати! – оборвал его я. И признался, что подал заявку на работу в «Медсин Интернасьональ», организацию, занимающуюся устройством полевых госпиталей в горячих точках «третьего мира», чтобы лечить жертв нищеты и политики.

– Ого! Это в твоем репертуаре, ты у нас альтруист известный. А там не опасно?

– Зависит от того, куда пошлют. Я рассчитываю попасть в Эритрею. Там идет гражданская война. Но, как мне говорили, у обеих сторон хватает ума не стрелять во врачей.

– Ага, только не забудь нацепить на себя бирку, что ты доктор, – рассмеялся Чаз. Но я видел, что он не на шутку встревожен. – А когда будет известен результат?

– На следующей неделе, после собеседования. В Париже.

– Я так понимаю, ты дошел уже до финального собеседования, а родному брату сказать не удосужился?

– Я подумал, вдруг провалюсь? Тогда зачем зря трепаться…

– Брось, Мэт. Ты никогда не проваливаешься.

– Что ж, – улыбнулся я, – стало быть, все еще впереди.

Конец ознакомительного фрагмента.