Прошло сорок минут, прежде чем из колонок раздалось громкое характерное: «О-оу!»

«Рассказывай, Евгений Кошкин».

Ни приветствий, ни вопросов – короткое жёсткое требование. В прошлый раз Женя был растерян. В этот – подготовился заранее. Он напечатал:

«Сначала мне нужно убедиться, что ты не причинишь вреда».

«Кому?»

«Даше».

«Интересно, как можно причинить ЕЩЁ БОЛЬШЕ вреда пропавшей девочке?»

Женя выдохнул и сжал левую руку в кулак. Указательным пальцем правой набрал:

«Зачем тебе её искать? Объясни».

Пауза длилась недолго.

«Хули ты такой борзый, Евгений Кошкин? Не еби мне мозг вопросами. Я ищу тех, кто похитил твою Дашу. А ты завали ебало и делай, что говорят».

Если бы они встретились лицом к лицу…

«Ты не охренел? С чего ты вообще решил, что её похитили?»

Локи принялся печатать что-то длинное.

«Нет, она пошла за мороженым на северный полюс. Как Лена Кошкина. И ещё плюс-минус человек двадцать. Сам догадайся, зачем нужны девочки 13 – 15 лет».

Женя с силой ударил себя по бедру. Снова. И ещё раз. Не совсем осознанно. Очень хотелось разбить монитор.

«Это маньяк, да?»

«Хочешь хорошую новость для мотивации? Она почти наверняка жива. Пока».

Хорошая новость Локи звучала как издёвка. И всё-таки можно было цепляться за это «почти наверняка».

«Кому она нужна?»

«Вопросы. Сходи к ней домой, поищи телефон. Скорее всего, старый, кнопочный. Вряд ли она везде таскала его с собой. Если не будет – потряси всех знакомых, у неё должен быть ещё один номер. Как узнаешь – напиши сюда».

История сообщений пропала, и Женя понял: на сегодня беседа с Локи закончилась.

Только выключив компьютер, он позволил себе сгорбиться на стуле. В животе ощущалась выматывающая грызущая пустота, ядовитая и голодная.

«Лена Кошкина».

Они были погодками. Лена – старше. Из-за этого она всё время задирала нос. Зато Женя был выше, и это давало ему определённые преимущества. Лена говорила, что он самый терпимый из её братьев. Женя за это никогда не дразнил её девчонкой. Они дружили, по-настоящему.

Дети в их семье росли… Неплохо. Никто не голодал, у всех была чистая одежда. В основном, не новая – что-то отдавали соседи, что-то друзья семьи. В девяностые занимались огородом, младшие отвечали за прополку, а Женя и Лена – за кур.

В девяносто втором мама родила Мишку. Вот это, конечно, они все намаялись. Лена утверждала, что в жизни не заведёт своих, с неё хватит грязных пелёнок. Жене доставались менее неприятные задачи, например, кормить Мишку из бутылочки или катать его в коляске. Хотя совсем без пелёнок, конечно, не обошлось. Да ещё и остальные младшие требовали внимания. У родителей на всех рук не хватало, батя работал круглыми сутками.

Семейство Кошкиных было счастливым, но со стороны не выглядело благополучным. Жене было плевать, а Лена злилась. Ей хотелось дискотек, Москвы, яркой косметики и модных шмоток. Университета. И чтобы ею восхищались. Она возвращалась поздно, ругалась с родителями, скандалила. А однажды просто не пришла домой.

Когда стало ясно, что найти её не выйдет, Женя придумал себе утешительную легенду. Лена просто уехала в Москву. Она всегда об этом мечтала, а теперь решилась. И у неё всё хорошо.

Кто бы знал, что эта наивная спасительная фантазия прожила так долго?

***

Марина Игорева сидела в редакции – небольшой комнатке с четырьмя столами. У неё, редактора двух направлений, была привилегия – место у окна.

Перед компьютером стояли две пустых кружки, между ними лежал листок принтерной бумаги. На нём крупными буквами было написано: «Ребёнок пропал. Будете молчать? Love, L0k1».