— Деньги?

— Большая часть активов компании уже принадлежит отцу. Он почти купил нас, с потрохами. Папа тебя ограждал, но в последние годы его дела идут неважно.

Что мог сделать мой отец, что ему мстили спустя почти двадцать лет? Я не могла представить. Он всегда был мягок и добр со мной, а если проявлял твёрдость, то всегда объяснял почему. Нет, мой папа не может быть плохим.

— Что тогда?

— А что есть у нашего отца настолько важное, что он отдал бы за это все деньги мира?

Я задумалась, но в голову ничего не приходило. Мама посмотрела на меня, как на умственно отсталую. Ей никогда не хватало терпения возиться со мной, в детстве меня растила няня, а теперь я большей частью была предоставлена сама себе.

— Не знаю, — честно ответила я.

— Ты, Юстина! — раздражённо воскликнула мать. — Он заберёт тебя!

Я прижала холодные ладони к лицу, отказываясь воспринимать происходящее, как реальность.

— Он не может. Нужно позвонить в полицию, двадцать первый век на дворе, нельзя просто взять и забрать человека, мама.

— Все возможно, — перебила она. — И он тебя заберёт. Я не знаю, когда ему наскучит игра и что он будет делать дальше.

— Я никуда не поеду!

Мама устало опустилась в кресло. Она была очень умной женщиной, и я уверена, она уже сотни раз успела взвесить все за и против.

— Мы у них на крючке, Юстина. Я, ты, наш отец. Демонстрацию ты видела вчера. Да и не спросят тебя, дом полон его людей.

Потерла переносицу и закрыла глаза.

— Но мама…

— Мы не будем сидеть сложа руки. Нужно искать выходы. Только доверенных людей…кому сейчас доверять? Я поговорю с Игорем, — Игорь, мой старший брат, сын мамы от первого брака, ему почти сорок, и я была с ним почти незнакома, встречаясь только на редких семейных мероприятиях, - Мы тебя вытащим, но сейчас тебе придётся ехать. Хочешь увидеться с отцом?

Я кивнула. В тот момент я была уверена — все это чертов кошмар. Так же не бывает, ну правда, не бывает. Сейчас я поговорю с папой и все разъяснится. Мы пошли по коридору в сопровождении охраны. Папа был в своей комнате. Лежал в кровати, лицо страшное, опухшее, на руку наложена повязка.

— Папа!

Он попытался привстать в постели и лишь сморщился от боли.

— Прости, принцесса, — сдавленно прошептал он. — Я хотел, как лучше и лишь подвел тебя.

Я снова заплакала, понимая, что ничего не изменится, видя, как отцу больно.

— Я не поеду никуда, никуда не поеду, — как в трансе раз за разом повторяла я.

По сизой от гематомы щеке отца скатилась слеза — я впервые видела, чтобы отец плакал.

— Тебе придётся, детка. Иначе будет только хуже. Я не могу спасти тебя сейчас. Умоляю, слушай его, его отец был хорошим человеком, он не мог воспитать монстра, я уверен в этом.

— За что тебе мстят? — спросила я.

Я должна была знать за какие ошибки понесу ответственность. Отец лишь устало закрыл глаза.

— Не зли его, пожалуйста, я не переживу, если тебе будет больно.

Мать вывела меня из комнаты. Остальные действия я делала, словно в тумане. Мать собирала какие-то мои вещи, иногда советуясь со мной, я лишь кивала в ответ. Затем за мной пришел гигант. Подхватил мой рюкзак, меня взял под руку, я пошла за ним, совершенно лишенная воли. Садясь в машину я обернулась. Был уже рассвет, лучи рыжего, утреннего солнца отражались от черепицы крыши, дом был таким мирным, неспособным предать, но я понимала, что он уже осквернен, его душа больше не принадлежит нам.

Ехали мы недолго, минут сорок, петляя по утренним пробкам. Никто не закрывал мне глаза, уверенный в своей безнаказанности, в моей бесправности. От меня не прятали место назначения. Я узнавала улицы, затем потянувшийся за городом сосновый лес. Там дальше, дачные кооперативы, река, паром, железнодорожный мост.