Дамочка постояла, нетерпеливо потопала ножкой и, поняв, что выглядит глупо, села на стул. Кстати, поняла она только потому, что мы слишком громко смеялись и откровенно потешались над этой сценой.

- Рэй, и ты ничего не сделаешь им? – зашипела она как змея, с неодобрением глядя на своего спутника.

- Они же дети, - он пожал плечами.

- Вот этот переросток,- она ткнула сложенным веером прямо в меня, - мог бы уже что-нибудь и соображать. Или это сельский дурачок?

- Успокойся, Мири.

Этот выпад в мою сторону меня взбесил. Даже дядя иногда попрекает меня, что я вожусь с ребятней. И мне это неприятно. Будто и правда, он сомневается в уровне моего развития, потому что я ношусь по окрестностям с мальчишками, а не шью приданое у окошка. Спустить ей это оскорбление – означало согласиться с ним и потерять авторитет в своей компании. Официально меня воспитывал дядюшка, но на самом деле меня воспитывала улица. И я усвоила одно непреложное правило: всегда отвечай ударом на удар, а если того требуют обстоятельства – бей первой. Но поднимать бучу в лавке лэра Винса было неправильно. Не хотелось бы, чтобы пострадало имущество и репутация его заведения. Да и дядюшке он может рассказать о моих проделках.

- Пойдем отсюда, - сказала я своим товарищам. – Здесь слишком неприятный контингент сегодня, - и красноречиво посмотрела на соседний столик. – Думают, если они из столицы, то имеют полное право оскорблять других людей. И вообще, у нас не село, а город – только маленький и очень гостеприимный. Но бывают и исключения.

Тот, кого эта столичная курица назвала Рэем, вперил в меня взгляд голубых глаз (надо признать, очень красивых), и мне пришлось отвернуться.

Я положила деньги на скатерть и, как просил лэр Винс, громко крикнула:

- Сдачи не надо!

Лэр Винс отозвался из-за стойки:

- Приходите еще, всегда вам рады.

Вышли мы с гордо поднятыми головами. Могу поспорить, никто из моих друзей, не понял слово «контингент», но почувствовал в нем что-то родственное ругательству. Не удивлюсь, если вскоре начнут им дразниться. Они могут.

Выйдя из кондитерской, мы взобрались на невысокий каменный забор, сидели и болтали ногами. Я рассказывала о своем плане проследить за этой парочкой. Ведь этот Рэй рано или поздно должен отправиться к своей ничего не подозревающей невесте. Мы выясним, кто его несчастная жертва, а потом все ей расскажем, и останется наш женишок в дурачках. План во всех отношениях прекрасный. Вот только я же сама его и запорола.

Столичная парочка вышла из кондитерской немногим позже нас. Девица опять была возмущена и показывала чуть ли не пальцем в нашу сторону.

- Зря я поехала в провинцию. Думала, посмотрю на людей и их нравы. Они здесь хуже животных. Темные и тупые.

Рэй кивал головой со скучающим видом и, похоже, совсем не слушал.

Самое время взбодрить его.

Сложив губы трубочкой легонько подула. Ветер тут же потерся о мою щеку ласковой кошкой. Легкий порыв в считанные секунды набрал силу, окутал фигуру Мири и задрал ее юбки. Теперь она стала похожа на перевернутый колокол на тонких как спички ножках.

- У нее панталоны розовые! – закричала, смеясь, Сания. – С кружавочками! Как у маленькой!

Что возьмешь с пятилетней девочки? Да и откуда ей знать, что не все в мире носят нижнее белье из серой холстины. Они с братом из небогатой семьи, где все – и одежда, и еда, и мебель – лишены даже намека на изыск.

- Да тише ты, - шикнул на нее Эмиль и отвернулся в сторону. Ну да, Эмилю шестнадцать. Самое время смущаться от вида женских рейтузов.

На крыльцо кондитерской высыпал народ. Всем было интересно посмотреть, что за напасть приключилась с молодой лэрой. А она кружилась на потеху всем, неловко пытаясь опустить задравшиеся юбки. Люди негромко смеялись и перешептывались, и только лэр Винс сурово погрозил мне пальцем. Он понял, кто причина этого представления.