- Возможно, вам стоит проверить. Всего хорошего, - безэмоциональный женский голос на долю секунды превращается в холодный и строгий. А после просто исчезает за отрывистыми короткими гудками.

– Нет, нет, постойте. Он никогда не видел Соню…

Но слушать меня продолжают уже гудки.

Пальцы дрожат и с трудом попадают по клавиатуре. За пеленой слез не вижу экрана. Пытаюсь набрать номер «на ощупь», но ничего не выходит.

Сжимаю смартфон в руках и опускаю голову. Соня, доченька! Сердце сжимается в груди, и я с болезненной ясностью понимаю, как мне ее не хватает. Она – вся моя жизнь…

Всхлипываю.

- Полина, что случилось? – звучит совсем рядом хорошо знакомый голос.

Вскакиваю со скоростью молнии. Резко разворачиваюсь.

- Ты… - бросаюсь к Ярославу.

На его руках сидит сияющая София, в одной ее руке ярко-зеленый леденец, в другой – запакованный одноразовый медицинский шпатель.

Карие глазки-бусинки лучатся счастьем и по очереди смотрят сначала на лакомство, а потом на «подарок».

- Мы, - кивает Ярослав, рассматривая меня.

Его взгляд темнеет, хмурится, стоит ему заметить мои слезы.

- Что случилось? – в тихом баритоне слышится беспокойство. – Почему ты не пришла в клинику? Что-то с родными?

Его взгляд мечется по моему лицу, подмечает красный распухший нос, отекшие глаза, закушенную до боли губу. Только бы не разрыдаться. Только бы…

Слезы брызгают из глаз.

- Родными? - бросаюсь вперед. – Кроме дочери у меня нет родных. Дай ее мне…

Забираю Соню и прижимаю к себе. Дочка охает от неожиданности и роняет шпатель.

- Атель, тель, - она пытается вывернуться, наклониться, достать свою новую игрушку. А я продолжаю прижимать ее к себе и плакать.

Внутри, среди болезненной пустоты медленно расползается тепло и ликование. Моя дочь со мной. Все хорошо.

Меня начинает бить крупная дрожь, руки подрагивают, цепляюсь пальцами за нарядное платье дочери.

Ярослав наклоняется, поднимает шпатель и протягивает его дочери. Разворачивает меня к себе.

- Ты дрожишь, Полин, что случилось?

- Случилось? – эхом повторяю я. – Случился ты, Строков!

Медленно тепло растекается по телу, но дрожь не проходит. Дышу урывками, мелкими глотками. Опускаюсь прямо на теплые каменные ступени, усаживаю дочь себе на колени и не отпускаю ни на секунду. Глажу ее волосы, поправляю пуговки на платье.

- Ты меня пугаешь, Полин, - Строков садиться рядом. Не пытается прикоснуться, но его тепло ощущается каждой клеточкой. – Почему ты не пришла к нам? Мы ждали тебя. Долго. Пришлось сдать тест без тебя… надо будет заполнить бумаги… страховое…

Где-то еще в самом начале я упускаю нить разговора. Мы ждали тебя… ждали… долго…

Накручиваю на палец темный локон дочери. Делаю глубокий вдох. Напряжение медленно, капля за каплей отступает. Дышать становится легче.

- Почему я не пришла?

Ярослав кивает.

- Потому что меня не пустили в эту замечательную клинику. Выставили как собачонку. Даже не сказали, зашли вы внутрь или нет. Представь мое состояние, Строков! – начинаю едва слышно, но к концу голос срывается на крик. – Представь, что я почувствовала! Я думала… Я подумала…

Новая волна страха и слез сжимает спазмом горло. Больше не могу говорить.

- Повтори.

Я продолжаю одной рукой размазывать по щекам слезы и всхлипывать.

- Повтори, - Ярослав хватает меня за руку и дергает.

Поднимаю удивленный взгляд сначала на его руку. От нее по коже расползается обжигающее тепло. Вокруг приподнимаются волоски.

Потом на его на лицо мужа.

Его глаза полыхают яростью из-под сведенных на переносице бровей. Высокий лоб рассекает глубокая складка.