Как я уснула — не помнила. Проснулась, открыла глаза и поняла, что даже не дернулась в руках Тахира. Он все так же еле слышно дышал, вокруг было тихо, и только дождь накрапывал на стекло, разбавляя палитру мрачной улицы. Судя по тому, что за окном было довольно сумрачно, день катился к вечеру. Хотелось есть, пить, в туалет… В общем, все сразу. Тахир все так же прижимал меня к себе, но за время сна немного ослабил хватку — появился шанс вылезти. Только от первого же моего движения Тахир сжал руку сильнее.

— Мне в туалет надо, — прошептала я.

Он вздохнул глубже и выпустил, и я ретировалась из спальни. Все казалось остывшим. Комнату заволокло сиреневой пастелью, и только лампочки на кофе-машине немного разгоняли стылый полумрак. Будто до этого тут все пылало, а теперь выстудило. Только я знала, что стоит Тахиру проснуться, и все снова загорится.

Когда он ушел сегодня утром покурить, я еле сползла с кровати. Было очень странно и даже шевелиться неприятно. Сначала чувствовала себя так, будто меня раздели перед всем приютом и выдрали ремнем. Но проблема была в том, что и такое со мной уже происходило. А сейчас Тахир будто переиграл это воспоминание. И на этот раз вокруг не было никого. Никто не видел, кроме него. Но он не воспользовался моей беспомощностью как те, кто наказывал в детстве. Он не причинял боли, а его прикосновения вернули меня в реальность. Я впервые осознала, что той маленькой девочки уже нет. Все прошло. И теперь меня есть кому защищать.

Выйдя из душа, я тихо прокралась к холодильнику. Наверное, он все равно слышит, но я хотя бы стараюсь.

Я разобрала пакеты, которые принес Тахир, еще утром. Среди всякого мяса и сыра в виде нарезок и кубиков, я обнаружила такую милую сердцу булочку с изюмом и брикет сливочного масла, что даже потеплело внутри. Девушку, как говорится, можно вывезти из приюта, но приют из девушки — никогда. Казалось, нет ничего вкуснее, чем сладкий чай с булочкой.

В таком блаженном виде с большим куском булки во рту меня и застал Тахир. Его опасная улыбка будто заискрила в сумраке комнаты, нервы сразу дернуло, и я застыла с чашкой. Плавное ленивое приближение мужчины к столу показалось шествием сытого хищника к миске. Это стоило трудов, но я невозмутимо запила еду чаем и облизнулась.

— Будешь есть?

— Буду, — ответил он из-за моей спины и направился в ванную.

— И что ты будешь? — пробурчала я себе под нос.

— То же самое, что и ты, — последовало из ванной, и тихо щелкнула дверь.

Булочку с чаем? Серьезно? Ладно. Это я точно смогу ему приготовить. А дальше-то что делать? Может, расколдовать его обещанием руки и сердца? Он не просил столько всего. Он вообще просто берет, что ему нужно.

Но нервничать не хотелось. Я устала.

Когда Тахир вернулся в одних джинсах, я уже устанавливала мольберт у окна.

— Помочь? — замер он возле кофеварки.

— Нет, я сама. Ты выспался?

— Похоже на то, — и он принялся делать кофе, а я уставилась на его широкую спину.

— Хорошие уколы?

— Скорее всего. — А вот тут его голос наполнился недовольством. — Не хочешь прогуляться?

— Можно, — выпрямилась я. — Только меня же не выпустят.

— Погуляем там, куда выпустят. Покажешь парк?

Я только напряженно втянула воздух.

— Ладно, — буркнула недовольно. — Я тебе чай сделала. Ты же попросил такое же.

— Я все буду. И, Марина, мне тоже не нравится, что с решением по твоему делу так тормозят.

Я обернулась к нему. А вот так — на расстоянии с булочкой — он даже ничего. Будто обычный.

— Там есть колбаса, — кивнула я на холодильник, намереваясь продлить эту иллюзию его безопасности. — И сыра дофига. Не хочешь?