– Арон… – голос ищейки тоже звучит тревожно.

А я чувствую как Эва сжалась позади меня, как маленький напуганный зверек. Я резко разворачиваюсь к ней. Эва бледна. Ее кожа дымится. Глаза полны слез. От боли, что причиняет белая сеть. Но не только от боли.

– Алик, я позабочусь о ней, иди, – я больше не смотрю на друга. Что он справится с поручением, я не сомневаюсь.

По колебаниям силовых полей понимаю, что Алик ушел теневой тропой, за моими самыми верными воинами в Черную Башню, чтобы потом – направиться по следу Дамиана. И не позднее завтрашнего утра у меня будут новости.

Мельком замечаю, что полуденное солнце затянули серые тяжелые тучи.

– Эва, иди сюда… – я делаю шаг к девушке навстречу. Все-таки в Эве есть Тьма, ее задела белая сеть Дамиана, смертоносная для адептов Тьмы, и теперь Эву покрывают алые ожоги, повторяющие форму ячеек сети.

Я досекаю сеть на ней белым лезвием и отправляю меч назад – в пространственный карман. Жизнь девушки вне опасности, благодаря светлой искре. Но темная сущность пострадала. И ей действительно сейчас больно.

Я не могу видеть слезы, стоящие в этих глазах.

Беру ее руки в свои. Изящные девичьи пальчики лежат безвольно. Она не отвечает на мои прикосновения. Мне это совершенно не нравится…

– Благодарю Владыка, я в порядке, – она пытается говорить сдержанно, но её голос дрожит, я слышу в нем слезы. И сейчас она ну очень сильно напоминает мне Алису. Хотя и не внешне, – а Алик..

– Что? – упоминание моего друга почему-то сейчас мне крайне неприятно.

– Алик будет в порядке?..

– Да. А в чем дело? – чувствую, как Тьма во мне начинает ревниво скалиться.

– Алик очень милый, – Эва глотает слезы и пытается натянуть улыбку. Неужели злится из-за тех слов Дамиана, о моих “многочисленных светлых пассиях”? Или впрямь беспокоится за Алика? – он всегда был со мной обходителен и…

– Он нравится тебе? – переспрашиваю резко, смотрю на нее исподлобья, позволяю ее пальцам выскользнуть из моих ладоней и складываю на груди напрягшиеся руки. Тьма во мне неистовствует. Не понимаю. Я выдержал провокацию Дамиана, но то, что сейчас делает эта женщина – поднимает во мне бурю ярости, колкой как зеркальная крошка. В груди начинает жечь, секунды – и вот я стою уже в шквале черной как бездна ярости. Алик и Эва… нет. Алик и Алиса…

Убью.

За это действительно убью.

Не отдаю себе отчет в своих действиях, резко приближаюсь к ней. Не могу сейчас внятно сопоставить кто передо мной? Эва или Алиса? Картинка плывет.

Прежде чем успеваю опомниться, моя рука уже лежит на её шее. Я не сжимаю ее до конца. Я не в силах оборвать её жизнь, а вместе с ней – прекратить собственную агонию. Прикрываю глаза, и окончательно утрачиваю ощущение, будто передо мной Эва. Сейчас я чувствую только Алису. Мою Арави, которая посмотрела на другого…

Тьма во мне услужливо подбрасывает варианты: она сбежала тогда… не захотела быть твоей Арави… что если… что если это потому… что она хочет быть Арави другого Виара… Алика? Её надо убить. Их обоих надо убить… предатели…

Неимоверным волевым усилием я удерживаю шею Алисы, не препятствую ее дыханию. Я открываю глаза. Но по-прежнему не могу разглядеть, кто передо мной. И знаю, что выгляжу сейчас пугающе – мои глаза черны как два провала. Тьма затопила глазницы полностью. А с губ вот-вот закапает черный яд.

Так выглядел отец не за долго до смерти.

В какой-то момент Змей, моя вторая Ипостась, пытается перехватить управление, но я ему не позволяю. Он бы оттащил меня от нее. От нежной кожи, от сладкого запаха. И она бы побежала.