Когда медсестра вошла снова, я уже была готова. Кричать и истерить не было смысла. Это только усугубит ситуацию.

– Ну что, милая, проснулась? Сейчас суп тебе принесу, поешь. И молокоотсос, а то у тебя весь халат вон промок.

– Ни к чему мне ваша забота. Скажите Халиму, что я хочу поговорить.

– Ты о чём это? – нахмурилась непонимающе тётка. И я её возненавидела ещё больше.

– Ему, тому, кто меня здесь запер. Скажите, что я готова встретиться.

– Милая, ты это… Отдохни ещё. Поешь. Глядишь, и силы появятся. О плохом не думай. А тебе вот цветочки прислали. Такой букет огромный, я еле вазу нашла. Сейчас принесу.

Я замолчала.

Эту просьбами и слезами не пронять. Либо купленная, либо сама не знает ничего.

Через пару минут женщина вернулась. Поставила вазу на тумбочку, понюхала цветы.

– Ох, какие… Ты гляди? Любит тебя твой-то, да?

– Вы о ком? – мне до сих пор кажется, что она меня с кем-то путает. Или же я попала в какую-то параллельную реальность.

– Ну как о ком. Твой мужик-то. Цветы который принёс. Заботливый такой.

– Мужик? Вы про Халима, что ли? – всё пытаюсь до неё достучаться, чтобы понять в чём дело. Или она под дурочку косит или правда ничего не знает.

– Да Дмитрий твой. Это он цветы принёс, – смотрит на меня, как на сумасшедшую.

Стоп. Дима? То есть, он знает, где я? Знает и ничего не делает? А как же тётя Глаша?

– А тётя моя приходила? Тётя Глаша? – спрашиваю испуганно, совершенно растерявшись.

– Нет, никакой тёти не было. Ты как это… родила… так тебя и привезли сюда. Сильный приступ у тебя был. Думали, с ума сойдёшь. Но сегодня, как я погляжу, уже получше?

– Да… Да, получше, – задумчиво протянула я. – А как скоро меня выпустят?

– Нуу, тут я не знаю. Это у врача надо спрашивать. Вот завтра обход будет, ты и поинтересуйся. Так что, суп нести? Поешь?

Я кивнула. Поем. Буду силком в себя еду заталкивать, лишь бы набраться сил. Похоже, они мне понадобятся.

Суп был несолёный и почти не имел вкуса. А я, запихивая в себя ложку за ложкой, думала только об одном. Как выбраться из этого дурдома. В том, что я нахожусь в клинике для душевно больных, говорили решётки на окнах и дверях, замки на них же и иногда чьи-то душераздирающие вопли.

Халим забрал у меня ребёнка и поместил в клинику. Но Дима… Дима знает, где я нахожусь. Почему он не навестил меня, почему не пришла тётя Глаша? Что вообще здесь происходит?

Я ужасно хотела увидеть своего малыша. Взять его на руки, приложить к полной молока груди. Спеть ему колыбельную и просто смотреть, как он спит.

Халим отобрал у меня эту возможность. Украл моего сына.

Мне нужно выбраться отсюда. Нужно сбежать и найти малыша. Где бы он ни был, куда бы не увёз его Халим. Я найду его, во что бы мне это не стало. А иначе всё, что я пережила в плену шейха не будет иметь никакого смысла. Моё исцеление – мой малыш. Малыш, которому я даже не успела дать имя, а его вероломно отобрали. Лишили самого дорогого.

На глаза навернулись слёзы, и я всхлипнула.

– Что ты, милая? Не плачь. Всё будет хорошо, – участливо заглянула мне в лицо медсестра.

– Как вас зовут? – я стёрла со щеки слезу, посмотрела ей в глаза.

– Светлана Николаевна, – ответила та, всё так же мне улыбаясь. А я смотрела и не верила этой её улыбке.

– Светлана Николаевна, у вас есть дети?

Улыбка сошла с её лица, но женщина кивнула.

– Светлана Николаевна, вы можете представить, что кто-то украл их у вас? Просто представьте, прочувствуйте этот момент. Что бы вы сделали?

– Мои дети взрослые уже, кто их украдёт? – говорит настороженно, будто чего-то испугавшись.