Треугольник Карпмана – это известная в психологии модель отношений между людьми, где на каждой грани – своя роль: агрессор, жертва, спасатель.

Если не задумываться, в нашей истории все понятно: муж Маши – агрессор, Маша – жертва, а я – спасатель. И все логично, казалось бы, но вот беда, треугольник Карпмана – заколдованный: его участники со временем могут меняться местами и ролями. Например, если говорить о моей роли, то спасатель, перестаравшись, может сам стать агрессором...

Напоминая мне об этом, Кира как бы намекает: будь осторожен.

Да что там – она и вслух так говорит:

– Будьте осторожны!

– Все нормально, – я натянуто улыбаюсь, раздраженный тем, что девушка лезет в мои дела и решения. А впрочем – я же сам ей все рассказал, чего я хотел в ответ, молчаливого согласия?! Это точно не про Киру – она всегда выскажет свое мнение, даже если оно кому-то не нравится...

– Может произойти многое, – продолжает девушка. – Например, ваша Маша может решить вернуться к мужу, и тогда...

– Она не вернется к нему по доброй воле, – перебиваю я ее, совершенно уверенный в своих словах. Но кое в чем Кира все-таки права: может произойти многое. Например, мы с Машей влюбимся друг в друга...

Вообще-то, я уже близок к этому – и сама Маша, кажется, тоже.

Вот уже десять дней она живет в моей квартире, и хотя я стараюсь вести себя как добрый сосед и друг, между нами постоянно проскакивают искры.

Задерживаю на ней взгляд дольше положенного – и виновато опускаю глаза в пол, чувствуя, как на щеках появляется румянец.

Случайно касаюсь кончиками пальцев ее руки во время совместного приготовления ужина – и одергиваю руку, как от горячего утюга.

Рассказываю какую-нибудь шутку, она смеется так заливисто и заразительно – и я невольно залипаю, любуясь ее очаровательно подергивающимся носиком и подпрыгивающими локонами.

Утром она выходит из душа, обернувшись в полотенце, на ее коже десятками бриллиантов поблескивают капли воды – и в моей голове моментально проносятся кадры того, как я скольжу по этой коже ладонями, лаская, согревая, а затем наклоняюсь и целую, собирая капли губами...

И все это взаимно, кажется. Потому что чувствую на себе ее внимание, ее интерес и то, как неосознанно она соблазняет меня своими выходами из душа, длинными полупрозрачными футболками, обтягивающими тонкую изящную фигурку, взглядами и улыбками, – тоже...

И это я молчу о том неожиданном поцелуе, который случился между нами, когда она пришла ко мне домой. Да, это был поцелуй как крик о помощи, но все же... это был самый настоящий поцелуй. Я запомнил вкус и мягкость ее губ – и хотел бы почувствовать это снова.

Ну а пока я возвращаюсь на свое рабочее место и продолжаю прием пациенток – хотя мыслями я совсем не там, конечно... Все мысли – о Маше Богушевской и о том, что может произойти с нами дальше.

В конце концов, я решаю, что должен позвать ее на свидание.

Вечером, возвращаясь домой, я сталкиваюсь в лифте с Ростиславом Богушевским, мужем Маши. Он протягивает мне руку для приветствия, и я пожимаю ее, хоть и без особого энтузиазма. Чтобы не показаться странным и не вызвать никаких подозрений, вежливо спрашиваю:

– Как здоровье вашей супруги? Она планировала лечиться в нашей клинике, но...

– Но на две недели уехала в Израиль, – сообщает мужчина. – Но мы очень благодарны вам, доктор, она проходит лечение по вашим назначениям, а как только вернется – придет к вам на прием.

– Буду ждать, – отвечаю я с натянутой улыбкой.

В этот момент лифт останавливается на десятом этаже, створки разъезжаются в разные стороны, но прежде чем выйти, муж Маши говорит: